— Это не твой запах, — шепчу, прильнув лицом к ее щеке, опускаю голову, чтобы уткнуться в лебяжью шею носом и жадно вдохнуть аромат ее кожи, еле пробивающийся сквозь чужие запахи. — Он тебе не подходит. Совсем.

— А какой мой? — спрашивает она, касаясь своей шеи мыльными руками, стекая к груди… не выдерживаю и накладываю свои ладони поверх ее, продолжаем мыльный путь уже в четыре руки.

— Ммм… — задумался я, — шоколад… кофе… тирамису… корица… — сворачиваю ее ладошку с живота на бедра, перетекаем вместе на внутреннюю сторону ее очаровательных ножек, поднимаемся выше… почувствовав спиной мое возбуждение Жасмина замерла на секунду, остановившись у самого интересного места. Я преодолел ее нерешительность, заставляя ее пальчики скользнуть по влажным складкам собственной плоти.

— Алекс, — дрожащий голос на выдохе, — это… неправильно.

— Не думай Малыш, — шепчу я, направляя ее пальчики, заставляя рисовать вензеля, скользя вдоль возбужденной плоти, обрисовывая заветный бугорок, касаясь нежно и ласково, как я не смог себе позволить до этого, объятый животной жаждой. — Просто наслаждайся. — И ввожу в ее лоно наши пальцы, заставляя шире расставлять ножки.

— Ах… — выдыхает она, запрокидывая голову назад, откидываясь спиной мне на грудь. Вторая моя рука поднимается к такой чувственной груди, чтобы обрисовать аккуратный сосочек подушечкой пальца, сжать легонько, вырвав из любимых уст стон наслаждения и сжать в ладони потяжелевшую грудь.

— Я люблю тебя, — шепчу хриплым голосом на ушко своей Искорки. — И хочу, чтоб ты была со мной счастлива, — разворачиваю ее к себе, прекращая исследовать ее лоно на чувствительность. — Никакой грусти, Малыш, — прошу я, обнимая ее лицо ладонями, — никаких секретов, никакой боли. Понимаешь? Только счастье, Искорка. Мы заслужили. — И целую ее. Не так, как перед этим. Без стремления обладать во чтоб это не стало. А только любить, только ласкать, невесомо касаясь дрогнувших губ. Сейчас только нежность. Бескрайняя, безусловная и … такая нужная нам обоим. Чувствую соленый привкус на губах и открываю глаза. Она плачет. Отвечает мне губами, принимает меня душой, отдает мне тело… но глаза плачут.

— Говори, — прошу я, покрывая порхающими поцелуями ее лицо, — говори, любимая… не держи в себе… я чувствую, что ты терзаешься сомнениями… — еще один поцелуй…

— Я… — дрогнул голосок девчонки, — я так испугалась! Боялась, что обидела тебя. Что ты не придешь больше. А потом этот кошмар случился. И ты снова оставил меня в неизвестности. Я так испугалась, что ты погиб…

— Но я же пришел, — успокаиваю ее, поглаживая по щекам, вытирая соленые дорожки. — И я люблю тебя!