Сам. По собственному желанию я ехал в бабушкину деревню! Самому смешно.

Но побродил по участку, повыдергивал по старой памяти обнаглевшие сорняки, кое-что подправил в доме и сарайке, и… И решил навестить тетю Лизу.

Так получилось, что когда мы устраивали в деревне нечто вроде поминок, тети Лизы на них не было.

— Дорогу развезло — не проехать, — отговорился отец.

— А лесом?

— А лесом я ни разу не ходил, да и ты сам-то уверен, что не заблудишься? И вообще, мне к вечеру надо быть в городе. К Елизавете Петровне я потом заеду.

Не знаю, сдержал отец слово или нет, впрочем, это уже не важно. Я-то ведь так ее и не навестил.

Смутно узнаваемая узкая и кривая тропинка то пропадала под рыжим слоем опавшей хвои, то ныряла под непонятно откуда взявшиеся буреломы, и стоило огромного труда вновь отыскать ее. Мягкое августовское солнце, этак по-левитански, пронзало сосновый лес. Запах нагретой смолы чуть кружил голову, которой я вдобавок вертел из стороны в сторону, потакая детским страхам. "Эй, Леха! — обратился, наконец, я сам к себе, — Тут видимость метров на сто или двести — ни один клещ незамеченным не подберется, не говоря уж о волках!"

Увидев меня, Тетя Лиза, кажется, даже испугалась:

— Лешенька? Это ты? Один?

— Один. Отец в экспедиции, как всегда. Здравствуйте, Тетя Лиза.

Звуки моего голоса, даже не смысл моих слов, а сами звуки внезапно успокоили старушку. Она даже присела на крыльцо. Теперь уже я испугался.

— С вами все в порядке?

— Все хорошо, Лешенька. Сейчас в дом пойдем… Жарко что-то. Уф! Жаль, что Сашенька не с тобой — давненько его не видела.

Тетя Лиза еще что-то говорила про то, как ей хочется повидаться с моим отцом, но мне почему-то подумалось, что, спрашивая "один ли я?", она не его имела в виду.

— Уф! Пошли в дом, я самовар поставлю, — Я протянул руку, помогая подняться. — Ух, какой ты сильный стал! Тебе же двадцати-то нет?

— Восемнадцать.

— Смотри-ка! И лес сам прошел, не заблудился. Сам ведь прошел? — Тетя Лиза неожиданно сильно сжала мой локоть.

— Сам, — удивленно ответил я.