— Хотя я не достиг Отметки, но сломаю любое сопротивление мелкой магички.

Он надвинулся на меня, схватил за плечи, ударил несколько раз по лицу. Так как я брыкалась, он призвал хилого тощего крипдера, который обхватил меня лапами и повалил на гору земли, под которой погребён отец.

Похохатывая, маг начал срывать с меня одежду. Крипдер вдавил моё лицо в землю…

4

Я снова очнулась на полу камеры.

Отогнала от себя ложные воспоминания, подняла голову и посмотрела на окошко двери, где, предположительно, стоял фулель:

— Насилие над детьми в присутствии убитых родителей? У тебя серьёзные проблемы с головой, придурок.

За дверью глухо раздалось:

— Теперь это и твои проблемы! Лучше признавайся во всём.

— Мне не в чем признаваться.

— Тогда страдай дальше.

И я страдала.

То, что все ужасы вертелись вокруг образов моей семьи и насилия, было не только извращёнными фантазиями фулеля. Ведь образы он брал из моей головы.

Я так соскучилась, по дому, по родителям, что любая иллюзия преобразовывалась в сюжеты с ними. Я ведь не знала, живы они вообще или нет? Щербатые Горы и Скервар располагались у линии фронта… Что если номасийцы давно разграбили таверну?

Это были те мысли, которых я избегала. А гофратский фулель безжалостно извлекал их на свет. Добавлял к кошмарам обязательное половое насилие, массовые убийства и пытки.

Пытки во время пытки! Клянусь Триединым, только фулели, потерявшиеся внутри собственных извращений, способны додуматься до такого.

Я потеряла счёт тому, сколько раз моих родителей и друзей сжигали, расстреливали, разрезали и заживо превращали в камень. Меня насиловали то крипдеры, то какие-то маги с щупальцами вместо рук. То слоггеры из навоза, то похотливые драконы с острыми чешуйчатыми хвостами фаллической формы.

Приходя в себя после очередной иллюзии, я жадно оглядывалась, наслаждаясь реальностью. У меня лишь несколько мгновений, чтобы отогнать прошлые образы, чтобы горько подумать, что однажды я не вернусь из кошмара. Останусь в чужом безумии…

— Я ни в чём не виновна, не виновна, — повторяла я.

Стены камеры снова затряслись. Но не вздулись, как во время прихода иллюзии, а зашатались от ударов. Послышались отдалённые крики, шипение огнешаров и треск молний, сопровождаемые лязганьем мечей и звоном стрел.