Но именно этих двух купцов не волновал социальный статус, ибо он зависел от их покровителя — барона Эмобоя. Все свои дела они вели под его патронажем. Тот же в свою очередь имел кого-то над собой, кто прикрывал от более крупных воротил бизнеса.

К тому же эта группа известна в криминальных кругах и у них есть чуть больше влияния, чем у других людей, такого же положения.

— Давайте пройдём внутрь. Нам нужно посмотреть на наше имущество. — изо рта Эмобоя вырвался наглый смешок.

— Да! Вы права! — на разный лад залепетали его ручные комерсанты.

В это же время, Джи стоящие на страже борделя немного запаниковали. Они только сейчас осознали, что не знают, как им реагировать на наглость людишек, ведь они могут помешать планам прародителя.

Будь это обычные бандиты или какой-нибудь не особо важный житель, то ладно, но это же был аристократ!

Они даже не смели воздействовать на него псионикой, потому что не знали, чем это может обернуться для планов Хэймона.

Когда в главный холл влетели вооруженные люди, никто не смел резко реагировать.

Для рейдеров создавалась видимость чужой нерешительности и страха. Они даже не подозревали, что боятся не их силы, а ненароком убить.

Барон в окружение верных слуг, важно вошёл, осматривая внутренние помещения.

В отличие от уже посетивших сей райский уголок аристократов, редко какая титулованная знать, может посетить заведение на столь низком столичном медном круге.

Вероятнее всего, такой аристократ будет осмеянным. Что позволительно Юпитеру, то не позволено быку. Титулованная и нетутулованная знать — это как две касты.

Одни сами по себе островки власти, другие же просто выше низшего сословия.

— Где ваш хозяин? — соизволил сам барон подать голос.

— Его нет. — ответила одна из девушек в доспехах.

По ней скользнули глаза Эмобоя. Он привычно оценил красавицу и дал высший бал:

— Хороший товар. — спокойно ответил он.

Рядом с ним сглотнули слюни хозяева борделей. Их похотливые и пожирающие взгляды, изрядно раздражали Драконорожденную Джи, что осталась в бордели.

Она уже хотела зашипеть и нашинковать мерзких людишек, но как и других, её останавливал страх нарушить планы прародителя. Подобное для Джи было хуже смерти, даже всеобщее осуждение не было настолько уничтожительным, как собственное чувство предательства всего святого.

— У тебя слишком злобный взгляд. — отметил барон, смотря на говорившую девушку. — После того, как ваш хозяин отдаст вас мне, то я научу тебя покорности.