— Я поговорила с ним.

— О чём?!

— Пойдём! Ты будешь ужинать, а я всё расскажу.

* * *

Я пытаюсь расспрашивать, но она молчит. Устраивается на стуле с обратной стороны стола и молчит. А потом служанка приносит мой ужин… а Алиса всё равно молчит, всем свои видом намекая на то, что сначала я должен хотя бы немного набить свой живот.

И я набиваю, борясь с любопытством. После того, как в нём оказывается пяток крохотных и очень вкусно запечённых в сыре птичек, ароматно зажаренный в виноградном соке бочок какого-небольшого незнакомого зверька, немного фруктов и вина — отодвигаю от себя тарелку.

— Я почти умер от любопытства, — признаюсь я.

— Зато поел, — улыбается она.

— Так, о чём ты поговорила со своим папой? — наконец-то я могу повторить свой вопрос и надеюсь услышать ответ.

— О нас, — она откидывается на высокую спинку своего стула и смеётся.

— О нас?!

Вот это да, а я и не подозревал какие здесь дела творятся.

— Не пугайся, — Алиса перестаёт смеяться и её личико становится серьёзным. — Не совсем о нас. Я сказала ему, что уже взрослая и имею права встречаться с парнями.

— И что он? — Я оглядываюсь на горничную, которая бесшумной тенью появляется в комнате. Появляется с подносом в руках. На нём — чайник и чашки.

Ставит поднос сначала передо мной, выставляет с него чашку, наполняет из чайника почти густым ароматным чаем, а потом идёт к Алисе.

— Он вредина, — отвечает на мой вопрос та, когда горничная исчезает за дверью.

— Он запретил?

— Да, — её брови обиженно сходятся. — Но есть и хорошая новость.

Она тянется к своей чашке с чаем, поднимает его к своему маленькому носику и вдыхает аромат.

— И какая же?