– Ну вот и ты. А мы тебя заждались, – произнес Бенжамен.

Он стоял позади стула. На стуле сидел настоящий Мэтью, вампир, которого я любила. Его почерневшие глаза были полны боли и бешенства крови. И все же в них вспыхнула искорка. Мэтью узнал меня.

– Ферзевый гамбит завершен, – сказала я, и Мэтью с облегчением закрыл глаза.

– Думаю, у тебя хватит ума не стрелять, – заявил Бенжамен. – Если твои познания в анатомии не так велики, как в химии, объясню: Мэтью немедленно умрет, если моя рука перестанет поддерживать вот это.

Это было большим железным шипом, вогнанном в шею Мэтью.

– Помнишь, как в Бодлианской библиотеке Изабо ткнула в меня пальцем? Она создала затычку. То же самое сделал и я.

Бенжамен чуть шевельнул шипом, и Мэтью взвыл от боли. Вытекло несколько капель крови.

– У моего папочки осталось совсем немного крови. В течение последних двух дней я кормил его исключительно осколками стекла, и теперь он внутри медленно истекает кровью.

Только сейчас я заметила в углу груду детских трупов.

– Это остатки более ранних трапез, – пояснил Бенжамен. – Не так-то просто было найти способ… правильного истязания Мэтью, чтобы не переусердствовать. Была опасность, что он умрет раньше времени. А мне он требовался достаточно живым. С глазами, способными видеть, как я овладею тобой, и с ушами, способными слышать твои крики. Но я нашел способ.

– Какое же ты чудовище, Бенжамен!

– Таким меня сделал Мэтью. Советую не тратить силы понапрасну. Скоро здесь появятся Болдуин и Изабо. В этой самой комнате я когда-то держал Филиппа. Я оставил дорожку из хлебных крошек, чтобы бабушке было легче сюда попасть. Как ты думаешь, Болдуин сильно удивится, когда узнает, кто на самом деле убил его отца? Все это я видел в мыслях Мэтью. Что же касается тебя… ты даже не представляешь, какие штучки Мэтью мечтал вытворять с тобой в постели. От некоторых меня бросало в краску, а я отнюдь не ханжа.

Появление Изабо я почувствовала спиной. На пол хлынул целый дождь фотоснимков. На каждом – Филипп. В этой самой комнате, подвергаемый немыслимым издевательствам. Видя ярость в моих глазах, Бенжамен ухмыльнулся.

– Я бы сейчас голыми руками и с великим наслаждением разорвала тебя на куски, но я не стану лишать дочь Филиппа этого удовольствия. – Холодный голос Изабо резал воздух, вызывая болезненное ощущение у меня в ушах.

– Смею тебя уверить, Изабо: со мной она испытывает настоящее удовольствие.

Бенжамен что-то шепнул Мэтью на ухо. Рука Мэтью дернулась, словно он хотел ударить своего мерзкого сына, но сломанные кости и порванные сухожилия лишь отозвались новыми всплесками боли.