– Слишком рано, – повторила я.

– Да, для меня действительно слишком рано ехать туда и сталкиваться с Гербертом и Сату, – сказал Мэтью; его руки давили мне на плечи. – Если мы хотим, чтобы завет был отменен официально, а мы этого хотим, кто-то из нас должен поставить вопрос перед Конгрегацией.

– Что будет с детьми? – спросила я, цепляясь за соломинку.

– Конечно, мы втроем будем скучать по тебе, но мы выдержим временную разлуку. Если Сара и Изабо считают, что я не в состоянии даже подгузники малышам поменять, я не стану лишать их удовольствия повозиться с внуками. – Пальцы Мэтью надавили еще сильнее, словно желая показать, какой груз ответственности лежит на моих плечах. – Ты должна это сделать. Для меня. Для нас. Для каждого члена нашей общей семьи, кто пострадал от завета: для Эмили, Ребекки, Стивена и даже для Филиппа. И для наших детей, чтобы они росли в любви, а не в страхе.

После таких слов мне было совестно отказываться ехать в Венецию.

Семейство Бишоп-Клермон включилось в работу. Все горели желанием помочь в подготовке материалов для заседания Конгрегации. Наши совместные усилия четырех пород начались с оттачивания аргументов до предельной ясности и убедительности. Поначалу было трудно отстраниться от больших и малых оскорблений, нанесенных каждому из нас, забыть о душевных травмах. Успех зависел от объективности и аргументированности наших требований. Они ни в коем случае не должны были выглядеть как личная месть.

Под конец все начало выстраиваться и казаться на удивление простым. Так случилось, когда Хэмиш взял руководство на себя. По его словам, нам требовалось неопровержимо доказать, что завет создавался вследствие страха перед смешением пород и стремления искусственно поддерживать чистоту родословных для сохранения равновесия сил между ведьмами, демонами и вампирами.

Подобно большинству простых аргументов, наши положения требовали солидного документального подкрепления, а оно – многих часов отупляющей рутинной работы. Фиби, наделенная исследовательским даром, рылась в архивах Сет-Тура, разыскивая документы, которые касались времени принятия завета и первых заседаний Конгрегации. Она обратилась к Риме. Та, уставшая от канцелярских обязанностей, с энтузиазмом взялась за поиски в библиотеке на Изола-делла-Стелла.

Эти документы позволили нам составить целостное представление об истинных страхах основателей Конгрегации. Основатели боялись, что смешанные браки приведут к появлению детей, которые будут не демонами, не вампирами, не ведьмами, а некоей ужасающей помесью, загрязняющей древние и якобы чистые породы. Этот страх оказался убедительным доводом, учитывая понимание биологии, каким оно было в XII веке, и значимость, придаваемую в те времена наследию и родословной. Будучи проницательным политиком, Филипп де Клермон подозревал, что дети от таких союзов будут достаточно могущественными и, если очень захотят, смогут править миром.