— Больше жизни…

Оторваться от него я не успела. Меня подхватили на руки и закрутили в портальной вспышке.

Упали мы сразу на кровать, — уж не знаю, как так получилось, — а губы Лоя сразу нашли мои. Я не сопротивлялась, наоборот — запустила руки в волосы…

И тут же отпрянула, услышав, как внизу заколотили в дверь.

— Кто это? — голосом мужа можно было замораживать воду.

— Не знаю, — я пожала плечами, — может, кто-то из пациентов?

— Сейчас разберемся, — Лой встал с кровати и, распахнув окно, свесился вниз, — кого там нелегкая принесла?

— Простите, пожалуйста, — голос Поббира я не спутаю ни с каким другим, — а госпожа целительница дома? Тут моя жена, кажись, рожать надумала!

— Твою ж… — ругательство непроизвольно вырвалось из моего рта, а я стягивала платье, заметив, что шнуровку уже распустили чьи-то ловкие руки.

— Дара? — муж недоуменно взирал на меня. — Ты куда?

— Ты, кажется, сам звал меня разделить тяготы и лишения бедного дознавателя? — не удержавшись, я хихикнула. — Так вот, знай — у бедной целительницы тоже есть, что разделить.

Лой хмыкнул.

— Тогда я пойду с тобой!

Вот теперь настал мой черед удивляться.

— Зачем?

— А вдруг ты опять захочешь сбежать? — лукаво посмотрел он на меня.

Я оставила в покое пояс, который завязывала, и подошла к мужу. Посмотрела ему в глаза, положила руку на грудь.

— От тебя я уже не сбегу, — прошептала, чувствуя, как сильно бьется его сердце.

Как сильно бьются наши сердца.

А на исходе нашей первой брачной ночи Сайда, жена лавочника, родила трех здоровых сыновей. Поббир пил агорку и плакал от счастья, Лой тщетно пытался напоить его успокоительным зельем. А я… а я смотрела на это с улыбкой и понимала: жизнь, кажется, удалась.