— Лори?..

Выбор платья не занял много времени. Я остановилась на зелёном — одном из любимых. Неглубокий вырез, длинный рукав, не очень пышные юбки, — в моём положении Её Магичества были свои особенности: езда верхом, труднодоступные места, куда приходилось протискиваться боком или ползком, и многое другое. Эти и прочие радости жизни не давали мне возможности разойтись с запросами. Хотя, если честно, не очень-то и хотелось.

Лори закончила шнуровать корсет, и я подошла к зеркалу. Из него на меня посмотрела достаточно миловидная девушка с волосами цвета тёмной меди. Платье облегало мою почти стройную фигуру, волосы убраны назад в сложную косу и сколоты гребнем. Янтарные серьги — только Одарённые имеют право носить янтарь — подчёркивали длинную шею. Я улыбнулась — девушка в зеркале тоже. Она разгладила юбки и убрала невидимую прядку волос за ухо.

— Ну что, — обернулась я к горничной, — начнём наш день?

***

Двор встретил суетой. Двое рабочих прокатили мимо пузатую бочку — ещё десять её товарок терпеливо дожидались в стороне. Прищурившись, посмотрела на небо — ни облачка. День обещал быть солнечным.

У ворот меня уже ждал Тир — младший помощник конюха. Паренёк оказался на редкость смышлёным и поэтому, кроме своих прямых обязанностей, с недавних пор был и посыльным. Он держал на поводу мою Белку — каурую кобылу, которую я очень любила, по возможности стараясь выезжать на ней. Забрав у Тира корзину со снадобьями (к коим, вероятно, также можно было отнести жирного гуся, чьи две большие лапы торчали из-под прикрывавшей корзину рогожки), пристроила на Белке и аккуратно вскочила в седло. И тронула лошадь.

— Доча!

— Тпр-р-р-р-ру! — я резко обернулась. Ко мне, улыбаясь, шел отец.

Д’эрр Дар Сольн, или просто д’эрр Сольн — для подчинённых, Его Высочество — для крестьян, любимый папа — для меня и моих четырёх сестёр. Мальчиков им с мамой Боги не послали, но их это никогда не расстраивало. Да и мы с сёстрами, взрослея, никогда не испытывали недостатка в родительской любви. И даже когда мамы не стало — эпидемия чумы, вспыхнувшая десять лет назад, выкосила полнаселения д’эррана, — отец все равно нашёл в себе силы не оставить нас даже на месяц. Он был с нами, а мы — с ним. И вместе мы пережили тяжелую утрату.

Отца в народе очень любили. Строгий, но справедливый — даже в полуголодные годы он старался не допускать голода. Судил всегда по совести. И очень любил свой народ. Крестьяне его прозвали “Агор”, что в переводе с кагорского означало “медведь”. Но отец не обижался — ему очень шло это прозвище: высокий, крепкий, сильный.