— Все нормально. Наваляли. Теперь долго не сунутся, может, даже несколько лет.

Звучало хорошо. Но вид у обоих был потрепанный, Рази понимала, что ей, видимо, и десятой доли не говорят.

— Но теперь-то, вы мне наконец скажете, в чем было дело?! — спросила она. — Или опять нельзя?

— Теперь можно, — сказал Захри. — Потому что Далгет узнал главное. Завеса над дворцом. Пернатые как-то к этой завесе подключаются и следят напрямую. Пришлось завесу снимать и новую ставить.

Сказать было нечего.

Теперь и в Васане надо было сдирать к чертям старую завесу и устанавливать заново.

Конечно, они ей не сказали всего.

Потому что на самом деле было страшно. И ведь вроде бы готовились, а все равно, когда это случилось, удар оказался внезапным.

И все было бы бесполезно, если бы Лера не справилась. Это так ужасно осознавать, что ты, сильный мужчина, не можешь защитить свою женщину. Захри не представлял, что пережил в тот момент Далгет. И чего стоили полученные ими знания.

Думать, осознавать — все это Захри собирался делать на свежую голову завтра. А пока они с Сахой просто отправились снимать магическую завесу с Васанского дворца. Потом вдвоем ставили. К ночи Саха ушел порталом.

У него еще наверху оставались дела.

Можно было тоже уйти, но Рази не захотела.

— Это мой дом, и никакие птицы не заставят меня отсюда убраться.

Новая завеса после плотной старой казалась такой хлипкой. От магических возмущений все время трепетал фон дворца, как будто под его потолками гулял сквозняк. Зато было светло. Свежо. И ощущалось ярко.

Рази набрала Захри ванну, видела, что он адски устал. И пока он отмокал, сидела рядом.

— Знаешь в чем суть? — тихо говорил он, откинув голову на бортик ванны. — Помнишь, те проклятые записки? Они так выманивают женщин. Беременных ИматАани. Обещают помощь, шантажируют, угрожают. А потом снимают у них Матри. И убивают. Так погибла моя мать. Ее выманили из дворца, обещали помочь избавиться от уродства. Внушали, что так она защитит хотя бы одного своего ребенка. Она была беременна Сахой. Большой срок. Сняли Матри, и…

Он задохнулся. Потом облизал губы и добавил:

— Саху пришлось вырезать. А мать спасти не удалось.

Некоторое время царило молчание.

Рази трудно было осмыслить это ужасное откровение.