Реймонд натянул поводья, останавливая лошадку, и теперь услышал. Стремительно приближающийся звук охотничьих рогов, гавканье собак, улюлюканье и выкрики. Из ущелья справа вылетели несколько серых теней, метнулись вперед, оборачиваясь волками. На всякий случай Реймонд метнул в сторону иллюзию запаха мяса, один из волков, мельче остальных, сбился с бега, вильнул, но тут же вернулся в строй.

Волки пересекли ущелье, скрылись в одном из отрогов слева.

— Откуда тут волки? — задумчиво спросил Реймонд вслух, забыв, что он теперь не один.

— Скорее всего, у них было лежбище в предгорьях, а потом, когда началась стройка, их спугнули и согнали с их охотничьих территорий, — тут же любезно пояснила Агата. — Вытесненные в горы, они…

У Реймонда заныли зубы, он торопливо ткнул лошадку, прикрикнув:

— Ннопшла!

— За что ты её так? — переключилась Агата, недорассказав про волков. — И как зовут несчастную лошадь?

— Так и зовут, Ннопшла, — неприветливо отозвался Реймонд.

Агата прыснула:

— Мне нравится, Лахту напоминает. Надо будет посоветовать отцу назвать что-нибудь в его долин, на такой же лад. Тпрудом или там, Здысбрывно.

Реймонд не выдержал и рассмеялся. Потом он некоторое время рассказывал о своих дальнейших похождениях и уже дошёл до стычки с послами Ранфии и Ойстрии, когда топот сзади стал громче. С гиканьем, свистом и воем рогов, под лай собак толпа охотников вылетела из-за поворота ущелья, начала стремительно приближаться.

Реймонд, заметив королевский стяг, остановился в недоумении. Гарриш Второй никак не мог выехать на эту охоту. Королева Вэйна тоже, она если и выезжала куда, то в родную долину, охотилась там в болотах на цапель, уток и дроф. Люсиль, Симон и Фабио отпадали, оставался только…

— Кронпринц Корсин, — пробормотал Реймонд сквозь зубы, — принесла же его нелегкая.

Возможно, стоило бы поступить в характере деда — просто поскакать дальше по своим делам, но Реймонд стоял, перекатывая в голове ужасное подозрение, мимоходом опять проклиная большую политику.

Взгляды кронпринца ни для кого не были тайной: он открыто называл Ранфию и Ойстрию «добрыми соседями» и выступал в их поддержку. То, что сам Реймонд узнал об этом лишь недавно, во время стычки с послами этих королевств, говорило скорее о нежелании самого Реймонда связываться с политикой во всех её проявлениях.

Свита у Корсина была принцу под стать: наёмники, искавшие счастья на чужбине, да так и не нашедшие, младшие сыновья, которым не светило наследства, готовые зубами хвататься за любой шанс подняться выше. Например, пойдя под руку Ранфии.