— Хё, хвост — это твой руль, не забывай об этом. Больше забирай вправо еще, еще. Уф, отлично, умничка.

— Яр, ты… ты… Я в неоплатном долгу перед тобой.

Вдруг что-то застрекотало, и они увидели рядом небольшую, сантиметров двадцати ростом, девицу, почти голую, с фигурой маленькой богини и крыльями большой бабочки. Короткие огненные волосы красиво уложены, смешливые разноцветные глаза горят. И что интересно, она без труда летела вровень с ними, напрочь игнорируя законы аэродинамики. А уж говорить эта шустрая, но прекрасная мелочь начала даже раньше, чем появилась. Охая и ахая, прижимая маленькие кулачки к своему вздыбленному бюстику. Выпаленную почти скороговоркой пургу-здравницу Ярослав просто-напросто пропустил. Она словно азбука Морзе проскочила мимо сознания. Вроде коммуникативные сигналы, но очень быстро и непонятно. Первое, что он отчетливо вычленил из этой лавины обожания, хвалебных эпитетов, комплиментов и восхвалений, это:

— Драгоценный из Драгоценнейших Хозяин! Я Лики Пики, хранитель замка «Шендан», жду вашего приказа и перенесу вас и ваших достойнейших друзей в тронный зал. — И она потешно наморщила носик, явно с чем-то там сверяясь. — Ведь вам, Великий, ровно через семь с половиной минут придется принимать важные решения.

«Вод дает, блоха, во чешет», — подумал впечатлившийся таким напором Ярослав.

— Давай, Лики Пики, банкуй, крошка! Хочу увидеть тронный зал.

Этот стопроцентный антидепрессант заразительно рассмеялся и выдал немного микро-стриптиза, показав в выгодном свете свои прелести, при этом звонко и весело пропищав:

— Шлям-плям, пополам! — И махнула при этом жезлом. Драконы исчезли с плато, как и все, зараженные пляской Святого Вита.

***

Так уж повелось в Академии, что увольнительная — это всегда не менее опасное предприятие, чем жизнь в достопочтенном учебном заведении, в основном, конечно, для печени.

Стоит войти в один из самых веселых кабаков столицы, а именно в «Вечное и Доброе», как сразу по всем вкусовым рецепторами и обонянию посетителя словно кувалдой бьет тягучий и сладковатый винный дух, перемешанный с бражным запахом свежего эля, пивного солода и горечью забористого хмеля. Когда первый барьер удавалось пройти, немедленно подступал второй — музыкальная сцена. И сегодня там отжигал коллектив, именуемый очень подходяще для этого заведения «Наоремся, нажремся», собственно, именно этим они и занимались.

На небольшой засаленной от пролитого пива сцене не в меру улыбчивые братья-близнецы с выбитыми зубами самозабвенно колотили в два больших пехотных барабана. Рядом с этими без слуха и голоса отморозками на трех смычковых артарнах, вовсю наяривая, рвали струны вошедшие в раж музыканты, выглядевшие как обычные налетчики. А чуть поодаль и впереди три здоровенных бородатых амбала с таким же остервенением, как и все предыдущие, хором драли луженые глотки. Коллектив был почти до неприличия раздет, весь в татуировках и поту. И, что удивительно, этот пьяный, охрипший оркестр еще умудрялся держать ритм, сохранять кое-какую устойчивость в ногах и даже притоптывать. А собравшему народу нравилось: кто-то колотил кружками по столам, разливая пиво, кто-то ржал, были и коллективно взявшиеся за руки для устойчивости и пытающиеся отплясывать — получалось не очень, неровные приседания с последующим опрокидыванием.