— … жилет и туфли. Гарлиус уже ждет тебя в твоих покоях.

— Чего?! — завопил я. — Я не буду это надевать! Я лучше голым ходить буду, чем таскать эти бабские тряпки!

— Марвус!!! — деда так разозлился, что у него лицо покрылось красными пятнами, это еще хуже, чем когда он полностью красный, и я почувствовал, что мое как раз стало совсем белым.

Почтенный Верховный волшебник больше не сказал ни слова, а просто схватил меня за ухо и потащил за собой. Мы пронеслись по залам, потом выскочили на улицу и на потеху слугам через весь двор пробежали к другому крылу замка. Я зря боялся — на нас никто не обратил внимания. Привыкли. Я чуть успел заметить, что во дворе появилась незнакомая карета. Только и запомнил, что она черная, а на козлах сидит рыжий и очень кудрявый возница и жадно пьет воду из кувшина. Еще бы! До нашего замка поди доберись. Предки-волшебники хорошо постарались, чтоб нас не так легко достать было. И сбежать отсюда тоже.

По лестнице мы с дедом взбежали на второй этаж (кто б мог подумать, что без малого столетний старик может быть таким резвым? Может, кто и не мог бы, а я еще как! Чай не впервой от него бегаю!), почти проскакали по коридору, и деда впихнул меня в мою комнату и громко захлопнул за собой дверь, отчего та чуть не рухнула. Но нет, устояла. Хотя еще пару таких пробежек, и моя комната станет проходным двором. Если честно, то я бы только обрадовался.

Только я выдохнул, как в меня тут же вцепились клешни моего камердинера Гарлиуса. Он был еще более старым, чем мой дед и прислуживал еще его отцу, а может быть, и его отцу. Точно не знаю, но мне этот высоченный ходячий скелет достался по наследству. На него было страшно смотреть: лицо желто-зеленое, под глазами черные синяки с желтыми же прожилками, седые длиннющие волосы зачесаны назад и спускались чуть ниже лопаток, а пушистые бакенбарды закрывали половину лица. Да и похоже, что Гарлиус лет сорок назад разучился улыбаться, а может, и никогда не умел, потому что выражение его лица ни разу не менялось за все время, что я его знал. И смотрел он на всех так, будто он был самым благородным аристократом, а все остальные — муравьями под его ногами. К тому же и одет он был всегда так, словно собирался на званый ужин. Рядом с ним я был похож на босоногого деревенского мальчишку.

Ладно, я выглядел так возле кого угодно. Обычно летом я носил только старые льняные дырявые штаны да простую легкую рубаху, башмаки вообще не понимаю, зачем в такую погоду нужны. Зимой я вообще-то точно так же выгляжу, а что поделаешь, если поры года у нас ничем не отличаются. Я вообще не понимаю, зачем делить год на зиму, весну, лето и осень. Хватит и того, что у нас двенадцать месяцев. Еще и названия какие понапридумывали: Аврарий, Баварий, Ваварий, Гаварий, Даварий, Емль, Жаварий, Заварий, Иварий, Каварий, Лаварий, Мемль. Так и учил их как считалочку. Хотя, как вот понять простому безграмотному люду, когда год заканчивается и начинается, раз все месяцы одинаковые? Хорошо хоть, что в каждом месяце ровно тридцать дней, и в каждой неделе по десять. А что было бы если б по-разному было? Ага, полная неразбериха. Да и названия у месяцев мудреные, так что хорошо, что хоть дни называют просто: первый, второй… десятый. В общем, ну это все. Что это я вообще об этом?