Ровно через двадцать минут около крыльца диспансера затормозил огромный черный Ровер, блестя хромированными дисками с дорогой низкопрофильной резиной. Боковое стекло опустилось, и за рулем Егор увидел Петра, махавшего ему рукой. Хорошо живут хирурги! Он, утопая по щиколотку в снегу, подбежал к машине, отряхнулся, забрался в прогретый салон. Посмотрел на Петю и обомлел. За те несколько дней, что они не виделись, тот осунулся еще больше, весь как-то сморщился, в увеличенных линзами очков зрачках плескался какой-то дикий, звериный ужас.

— Что, опять приходили? — спросил Егор.

Петр молча кивнул, перевел рычаг на Драйв, и машина мягко тронулась с места.

— Куда едем?

— Да просто покатаемся… — тихо ответил он.

— Давай тогда по верху где-нибудь, подальше от набережной. — попросил Егор.

— А что там не так?

— Да, как тебе сказать… Мерещится мне там всякое. Морды зубастые, прочая херня…

Петр Валентинович вдруг начал смеяться. Как-то странно, очень-очень неправильно. Как будто смех вот-вот должен был перейти в рыдания.

— И в Шестерочку за продуктами не ходишь. — переведя дух, скорее утвердил, нежели спросил он. — Блин, как все похоже, Егор! Один в один! За что нас с тобой так, а?

Егор молчал. Он, конечно, догадывался, что его псевдоглюки тоже были связаны с Ануннаками, и вот, получил прямое доказательство. Что уж тут говорить?

В тишине проехали пару кварталов. Негромко урчал мотор, в машине было тепло и накурено.

— Меня тогда на процедуре после нашего разговора осенило просто. Год-то кончается, совсем чуть-чуть надо продержаться. — заговорил наконец Петр, повторяя недавние мысли Егора. — Как раньше об этом не подумал? Баран!.. Побежал к главврачу, наплел ему хрень какую-то про более качественное лечение. Он посоветовал одну клинику в Германии. Дорого там, зато такими препаратами накачают, что месяц будешь, как зомби ходить. Ни мыслей, ни эмоций. Такого-то меня они точно зацепить не смогут. Вобщем, все, списался с ними, аванс перевел, завтра утром — прямой рейс. Улетаю… А тогда, домой пришел, спать лег — эти сразу и приперлись. Шатаются вокруг кровати, орут. Ты наш, ты наш… Пидоры гребанные! Я таблеток наглотался, чемодан собрал — и из дома подальше. С тех пор там и не был. Третью ночь не сплю. Всех гостей обошел, Город вдоль и поперек раз двадцать объехал. А кофе сколько выпил! Литры, блин! Не могу — домой страшно, спать страшно, пытаюсь хоть чем-то себя занять, лишь бы дождаться самолета. Вот, напоследок про тебя вспомнил, собрата по несчастью. Решил уж договорить, о чем тогда не успели.