– Просветите меня, батюшка, – очень вежливо попросил я, щелкая пальцами, чтобы привлечь внимание Прохора с Иваном.

Впрочем, это было лишним – я и не заметил, как они оба оказались рядом. Ответ батюшки мы слушали уже на громкой связи.

– Ты у неё числишься в контактах как «Любимый». Слышь, ублюдок, погоришь ты на бабах, ой погоришь.

– Что с Викой? – я судорожно соображал, что мне предпринять в этой ситуации.

– Валяется в отключке на заднем сиденье моей машины, но очень ждёт, чтобы ты её освободил.

– Дай мне с ней поговорить!

– Ублюдок, ты дурак? – и ехидный смешок. – Буду я еще время и силы тратить на твою подстилку. Приди и забери.

– Дай мне поговорить с Викой! – Решение мною уже было принято, я просто начал себя разгонять, погружаясь в темп все глубже.

– Приходи один к особняку Пожарских, я минуты через две как раз туда подъеду. И помни, Вяземская в моих руках, так что без глупостей, просто поменяем ее жизнь на твою.

– Батюшка Олег, а ты слышал тогда в училище, что я пообещал сделать с черепом Тагильцева? – Разговор давался мне с трудом, темп диктовал свои условия скорости.

– Слышал. И что?

– С твоим черепом, сука, я сделаю то же самое! – Образ Бирюкова уже полностью был сформирован перед глазами и оставалось его только почувствовать. – Твой череп, мразь, будет у меня главным в коллекции!

– Я же сейчас подстилку твою…

Образ Бирюкова наполняется жизнью…

Резко всасываю его в себя…

Встречный выплеск гнева искажает черты батюшки до неузнаваемости…