Мы замерли на миг, глядя, как тучи уходят в пустыню. Порой молния устремлялась с неба к земле.
— Свет, надеюсь, они будут в порядке, — сказал Яно. Он сидел передо мной, и я держалась за его пояс. Я опустила голову на его лопатку, глядела на небо и рассеянно теребила янтарные бусы моего свободного су-ока.
Он повернулся на спине лошади, чтобы окинуть меня тревожным взглядом. Стало светлее, ранний закат озарил тучи, оставшиеся на западе. Его мокрая кожа и волосы были с отблесками красного и оранжевого.
Я это не ощущала.
Он погладил мою щеку большим пальцем. Он провел пальцами по моим коротким волосам.
— Тамзин… Мне так жаль.
И мне. Я не знала, как выглядели наши отношения, мост между нами. Казалось, опоры сгорели, и остался только дымящийся скелет, который мог вот-вот рухнуть.
Как скоро радость воссоединения рассеется?
Он взял мою ладонь и прижал мои пальцы к своим губам, закрыв крепко глаза. Когда он открыл их, свет поменялся, как часто бывало в окошке темницы. Он из красного стал золотым, цвета декуаси.
Новое начало.
Это, наверное, было уместным, хотя начало звучало утомительно.
Он сжал мои пальцы снова, отпустил их и развернулся.
— Еще день по скалам, другой — до Великанши, — сказал он. — Нужно быть осторожными на дорогах. Уверена, что Соэ еще живет там?
Я была уверена. Я три года назад делила комнату с ней и дульцимером, но навещала ее день на пути в Виттенту недели назад, перед катастрофой. И другими моими вариантами были дома в Толукуме, а нам было опасно полагаться на них. Я кивнула.
— Хорошо. К Соэ. Скажешь, когда нужно остановиться?
Я похлопала по нему в подтверждении. Он выдохнул и направил лошадь вперед.
— Надеюсь… — начал он и притих. Мы покачивались от шагов лошади, пока она переступала раскрошившееся бревно.
— Надеюсь, мы разберемся в этом, — сказал он.