На встречу нам, словно океанские корабли, плыли высокие связки корзин, набитых какой-то птицей. Все это роскошество тащили на себе два крепких раба, а впереди процессии шагал невысокий торговец, замотанный в зеленые ткани. Шли они по крутой горке вниз, причем носильщики вокруг себя почти не смотрели и были практически лишены возможности маневра. Идеальные жертвы.

Даже если бы не я, эти две процессии разошлись бы с трудом — встреча произошла, как водится, в самом узком месте. Специально маневрировать не пришлось — толпа и так притиснула нас друг к другу. Ножные кандалы уже истлели и держались на честном слове — того и гляди, сами упадут. Я сделал широкий шаг, разрывая остатки пут, и ногой, уже свободной от железа, ловко подсек носильщика. Клетки с торжественной медлительностью обрушились в толпу. Шум, ругань, перья, клекот!

Птичник разразился проклятьями в адрес неуклюжего носильщика и слабоумных погонщиков, неспособных заставить рабов идти ровно. Долгую секунду я думал, что все напрасно — торговец соберет своих птиц и уйдет, а я останусь в порванных кандалах и без надежды оправдаться. Но тут один из надсмотрщиков не утерпел и что-то буркнул в ответ. Ах, какая тут началась истерика! Птичник от ярости чуть не лопнул.

Что-то важное было, по-видимому, в разнице статусов торговца в зеленом и полуголых погонщиков, по виду не сильно отличавшихся от рабов. Последние не смели возражать первому, да и симпатии толпы оказались не на их стороне. Сопровождавший колонну тип в белой обмотке пробирался к месту конфликта, но не очень резво — мешали зеваки и топчущиеся на месте невольники.

Тем временем, из-за спины второго носильщика на помощь хозяину спешил охранник торговца — здоровенный бугай с дубинкой. Особой грацией он не обладал, через толпу пер без стеснения, поэтому для меня не составила труда столкнуть его с одним из погонщиков.

— Ё!!!

— Р-р!!!

Верзила с дубинкой даром речи не обладал, а потому не мог указать на виновника переполоха, даже если и заметил мою выходку. На всякий случай, я поджал якобы ушибленную руку и заголосил:

— Ай-я-яй!

— Товар портить?!!

И завертелось. Торговец верещал, птицы квохтали, верзила работал дубинкой, скованные рабы путались под ногами дерущихся, тщетно пытаясь защититься. На помощь товарищам подтянулись погонщики из головы колонны, засвистели жуткие, утяжеленные на концах плети, и быть бы птичнику битым, но тут ему пришло неожиданное подкрепление — мясник с подмастерьями. Под солнцем засверкали лезвия топоров…

Драка стремительно превращалась в массовое побоище. Жажда насилия охватила толпу, как пожар — лица зрителей исказились гримасами безумной ненависти, глаза налились кровью, из горла рвался рык. Казалось, все с самого утра только и ждали повода вцепиться друг другу в рожу. Я, как зачарованный, наблюдал, как к схватке подключаются все новые и новые участники, уже не задумывающиеся над тем, кого и за что лупят.