— Хорошо, учитель!

Ответы молодого техника разнообразием не блистали.

Он был на голову ниже любого из ведьмаков, узок в плечах; носил мешковатую робу с эмблемой комбината на рукаве и засаленный картуз, давно уже заслуживающий упокоения на ближайшей помойке. Зато обувь у юнца была отличная: кожаные туфли полуспортивного образца, да не клееные, а шитые. Только очень уж маленького размера…

— Тебя, стало быть, Валентином зовут? — спросил Ламберт, когда вся троица вышла из здания. Техник шагал чуть впереди, ведьмаки — за ним.

— Угу, — отозвался техник. Геральту показалось — угрюмо.

— И давно ты тут? У Корнея на обучении?

— На обучении… — буркнул Валентин с нескрываемым сарказмом. — Говорите уж прямо — в услужении…

— Так я и думал, — удовлетворенно хмыкнул Ламберт. — Именно поэтому ты притворяешься мальчиком?

Техник запнулся, но секунду спустя снова зашагал, только голову в плечи втянул.

— Как вы узнали? — спросил, а точнее, спросила девочка.

— По запаху, — признался Ламберт. — Нет-нет, не подумай ничего плохого: никто не говорит, что ты грязнуля.

«Хотя картуз могла бы и почище найти…» — подумал Геральт.

— Просто у ведьмаков очень развито обоняние, — продолжал объяснения Ламберт. — Мужчины и женщины пахнут совершенно по-разному, и для нас не составляет труда определить — кто перед нами.

Некоторое время Валентина молчала, потом, все так же не оборачиваясь, зло обронила сквозь зубы:

— А что прикажете делать? Мама давно умерла. А этот старый кобель-самокат ни одной юбки не пропускает, сколько его знаю. Да и без него на комбинате уродов хватает. Лучше так… хоть не пристает никто.

— Кроме мамы у тебя кто-нибудь был?

— Нет.

— И давно ты… без мамы?

— Лет… шесть.

— Н-да…