Димка смотрел в глаза горячечно шепчущего Локтева и видел в них плохо скрываемое презрение.

Презрение к этому огромному лохматому чудовищу, типичному дикарю, презрение к жителю ослабевшей, полуразвалившейся России, презрение богатого — к бедному.

Жители России в мире декабристов слишком привыкли быть самыми сильными. Они забыли, что самый сильный не значит самый правый. Они настолько привыкли к этому, что даже не задумываются, предлагая сделать подлость. Они считают, что подлость — это правильно. Как там у готтентотов: «Если сосед украл у меня корову — это плохо. Если я украл корову у соседа — это хорошо». Считать себя цивилизованными людьми и жить по дикарской этике, по волчьим законам…

Кто из нас двоих дикарь, господин Локтев?

— Помоги мне, — уже чуть не кричал Локтев. — Ты же русский человек!

Димка молча смотрел на него. Может ли человек, предлагающий предать твоих друзей, быть русским? Когда эти русские забыли о том, что значит быть человеком.

Димка набросал несколько слов на листке из блокнота. Пальцы дернулись, как будто хотели скомкать бумажку и бросить в лицо собеседнику. Но Димка сдержался. Он протянул листок Локтеву и вышел.

Тот вытер платком вспотевшую лысину и прочитал написанное:

«Я — РУССКИЙ. И Я — ЧЕЛОВЕК. А ВОТ НАСЧЕТ ТЕБЯ — СОМНЕВАЮСЬ».

Димка тронул другие обручи на трубе, те, что устанавливали расу. Они не шелохнулись. На Земле жила только одна раса.

Люди. Хумансы. Если угодно.

«Хорошо, что все люди принадлежат к одной расе… в смысле к одному виду. А то настроил бы не тот код и вышел негром. Или китайцем».

— Собираешься уходить? — послышался из-за спины тихий голос.

Флоранс. Непривычно серьезная и тихая. Где та веселая зомбяшка, которая влюбилась в волосатого яггая? Димка вздохнул.

Как разделить сердце пополам, между тем и этим миром? Там — родные, здесь — друзья. Там — Родина, здесь — Флоранс.

— Ты уходи, — прошептала, прижавшись к Димкиной груди, зомбяшка. — Я же все понимаю. Уходи. Возвращайся к себе, в свой мир…

Она всхлипнула и выбежала из комнаты, чуть не сбив с ног вошедшего господина Шарля.

Чем хорош бывший начальник особого сыска: он не задает вопросов, ответы на которые может угадать и так. Он не спросил, что говорил Димке Локтев, не спросил, что он ответил, и не поинтересовался, почему ответ был именно таким. Умный господин Шарль все понял сам.

— Когда собираетесь уходить? — деловито спросил умный господин.