Что там, внутри? Каково там? Идет ли там обычная жизнь, полная рутины и мелких радостей? Или потомок Первого шамана взял всех под такой плотный, всеобъемлющий контроль, что каждый член подполья – не более чем винтик огромного механизма, выполняющий определенную функцию и не имеющий шанса вырваться из общей системы? Западня ли это или осознанное заточение? По собственной воле, приняв разумное решение, или вследствие обмана и по принуждению остаются в общине люди и Иные? Как там Данилка и Николай? Спят ли сейчас на барских перинах или ютятся на занозистых нарах в бараке? Вроде бы внутрь они попали только накануне утром – успели ли понять хозяева общины, какую ошибку они допустили, позвав к себе Крюкова в расчете на то, что его сын – будущий Великий? День выдался суматошный, древний шаман то в облике орла мелькал в вышине, то безликой, мрачной, холодной тенью нападал на собравшихся в лагере – до новоприбывших ли ему было? А если он ближе к утру выяснит, что у Данилки – нулевой потенциал, что же тогда ждет малыша? Будет ли он изгнан из общины? Или?.. Об этом «или» думать было страшно, так страшно, что съеживалось все внутри, завязывалось узлом, и ни вдохнуть – ни выдохнуть.

Федор Кузьмич не сомневался, что рано или поздно сообразит, как при помощи «Светлого Клина» вскрыть защиту, упрятавшую Загарино. Проблема в другом: он не знает наверняка, он никак не может быть уверен, что там, внутри, обычным людям что-то угрожает. Он может только догадываться, домысливать, предполагать. Стало быть, придется рисковать. Он не боялся персональной ответственности за то, что его действие может быть расценено как неправомочное или что его впоследствии обвинят в использовании артефакта в личных целях. Сейчас ему доподлинно известно, что младенец не должен находиться там, где находится. Но так уж вышло, что младенец – его родной внук. Выкради его Химригон, Аесарон, Остыган или сын Дога – сомнений никаких не было бы: вот преступление, а вот и наказание за него. Однако в сложившейся ситуации не все так просто. Данилку забрал из дома отец. Может ли это считаться похищением? Может ли считаться преступлением Темного против человека? Имеет ли право Федор Кузьмич вмешаться не как дед, недовольный поведением своего зятя, отца украденного ребенка, а как Иной, следящий за порядком на вверенной территории? Сейчас все, в том числе Аесарон, вроде бы на стороне Денисова, сейчас все вместе, дружно справляются с общей опасностью. Но как оно обернется, когда нынешнее перемирие закончится, когда в альянсе Дозоров уже не будет необходимости? Не припомнит ли Аесарон и клятву, вытребованную Светлым, и то неловкое положение, в которое Федор Кузьмич его поставил перед сотрудниками Дневного Дозора и всеми остальными, скрытно присутствовавшими на развилке дорог? Тогда «обнаружить» нарушения в применении «Светлого Клина» будет проще простого, какого бы результата ни добился участковый нынче ночью. Что будет с районом, если Денисов лишится артефакта? Да, конечно, теперь в райцентре есть отделения Дозоров, да и, в конце-то концов, живут же все другие города и страны без «Светлого Клина»?! Тем не менее пожилой маг был уверен, что с изъятием привычного всем артефакта исчезнет еще что-то, присущее только этим местам.