Давьян привстал было, но тут же сердито мотнул головой и нагнулся.

– Судьбы побери! Не собираюсь тебя здесь бросать.

Он обхватил Нихима и бережно поднял.

Тот тихо засмеялся, но смешок перешел в стон, едва Давьян сделал первый шаг.

– Упрямец, – выдохнул жрец.

Давьян крался по улице, чуть не падая под тяжестью раненого. Он двигался туда, где последний раз видел бегущего Седэна, и старался не замечать щедро вытекающей из живота Нихима крови. Мальчик мало понимал в таких ранениях, но не сомневался: без помощи Нихим долго не проживет.

– Мне нужно передохнуть, – проговорил жрец через пару минут. – Немного, честное слово.

Давьян собирался возразить, но у него и самого руки отказывались служить. Пошатнувшись, он остановился, пристроил Нихима на груде обломков и повернулся к нему лицом, постаравшись не выдавать чувств. Нихим умирал, и он тут ничего, ничего не мог поделать.

Нихим смотрел на него.

– Слушай, парень, тебе следует кое-что узнать. Терис не все тебе рассказал.

– Лучше побереги силы.

Нихим покачал головой.

– Он тебя ждал, Давьян, знал, что ты появишься, – слабым голосом заговорил он. – В старой вере известна запись некоего Алкеша, авгура, жившего две тысячи лет назад. В ней говорится о человеке, который однажды не позволит Ааркайн Девэду уничтожить мир. Он верит, что… – речь жреца прервал приступ кашля, на губах показалась кровь.

Давьян нахмурился: явный бред.

– Поговорим об этом, когда увидим Териса, – мягко проговорил он.

Нихим шевельнулся, простонал.

– Не смей говорить со мной как с ребенком. Слушай. Авгур, предсказавший мне сегодняшний день… Он сказал, что я буду при важном человеке. До конца. – Новый приступ кашля оказался слабее. – С человеком, которого авгуры на протяжении многих лет неоднократно видели в прозрениях и которого считали главной фигурой этих времен. Осью вращения эпохи.

Давьян ответил ему твердым взглядом.

– Значит, это еще не конец.