В конце концов разговор замер, и оба замолчали, уйдя в свои мысли. Между молодыми людьми установилось молчаливое взаимопонимание, и обоим было спокойно сидеть, отдавшись течению ночи.

Рассвет, желтый и яркий, наступил слишком скоро. Встав, Вирр с Элриком вернулись в лагерь. Их спутники уже проснулись, но никто не стал расспрашивать, где они были.

Скудные пожитки собирали в угрюмом молчании. Вскоре двинулись в путь, вверх по такой же лестнице, по какой спускались из Дезриеля. Выбравшись на гребень, стали спускаться по пологому склону. Вирр все оглядывался на окутанный туманом город, пока тот не скрылся из вида.

Тогда он повернулся вперед, проглотил ком в горле и заставил себя принять наконец жестокую правду.

Давьяна больше нет.

Глава 27

Глава 27

Аша, при виде очереди знатных посетителей, выстроившейся перед кабинетом Элосьена, мысленно застонала.

Скрипнув зубами, она заставила себя не замечать осуждающих взглядов. Девушка не первую неделю была известна как представитель Тола Атьян, но на нее до сих пор смотрели как на выучившуюся говорить собачонку. Обиднее всего было отношение таких, как эти, ожидавшие приема у Элосьена. Опять ею останутся недовольны… но герцог ее вызвал, и вызвал срочно.

При ее появлении в коридоре стало тихо, но стоило девушке постучать в дверь, как позади поднялся тихий обиженный ропот. Все знали, что она попала ко двору только по настоянию Стража Севера, и за спиной Элосьена мало кто давал себе труд скрывать неодобрение. Сейчас они заново утверждались во мнении, что Аша-лия не понимает своего места.

После короткой паузы дверь открылась.

В щель выглянул незнакомый Аше мужчина, строго и хмуро проговорил:

– Страж Севера занят.

Он собирался захлопнуть дверь, но Аша вставила в щель ногу.

– Сообщи ему, что пришла представитель Чедрис. Он посылал за мной.

Хмурый помедлил и резко кивнул. Через несколько секунд дверь снова отворилась. Герцог отстранил недовольного старика.

– Это ненадолго, благородный си’Бандин, – успокоил он и повернулся к Аше. Сквозь маску невозмутимости та различила в его глазах озабоченность и волнение.

– Представитель Чедрис, прошу вас, – вежливо пригласил герцог.

Едва дверь за Ашей закрылась, Элосьен стал другим. Он без сил рухнул в кресло, но сквозь глубокую усталость его просвечивало радостное волнение.

– Ашалия. Спасибо, что пришла, – с вымученной улыбкой начал он, указывая и ей на кресло. – Я получил известие о Торине. Он жив.