И тогда Ашуа закричала.

Сило знал, что дело плохо еще до того, как увидел это. Ашуа не кричала по пустякам. Он посмотрел вокруг, и мир замедлился, все стало двигаться в замедленном темпе.

Не просто плохо. Хуже некуда.

Он был так захвачен битвой на земле, что временно забыл о битве в небе. Но сейчас ему в уши ворвался громкий звук моторов. В небе появился и стал быстро увеличиваться пылающий нос фрегата; он заполнил все поле зрения и летел прямо на них. Как колоссальный метеор, как кулак бога.

Он упал на город в дюжине улиц от них, ударившись под острым углом. В воздух взметнулось пламя. Он пробороздил камень и сталь и вырыл глубокую траншею, шедшую прямо через здания; звук становился все громче и громче, пока он угрожающе приближался к Сило, — гигантский зверь из дыма, пыли, ревущего металла и сокрушаемого камня.

Слишком большой, чтобы кто-нибудь мог избежать. Слишком быстрый, чтобы можно было что-то сделать. Они могли только стоять, мгновенно скованные ужасом и смирением.

«Мать, — подумал он. — Я иду домой».

Его мысли затерялись в оглушающем урагане из ветра и звука, и тут волна тепла и силы ударила его.

После чего все исчезло.

В черных металлических коридорах «Делириум Триггер» раздавались крики людей и звуки боя. Толпа солдат тащила с собой Фрея, его лицо превратилось в мрачную маску, ярко освещавшуюся только тогда, когда он стрелял из револьвера. Сейчас им двигала инерция. Мосты были сожжены. Возвращаться бессмысленно. Да и некуда возвращаться.

Самми. Маны. Пробужденцы. Предательство. Его жизнь полностью разрушена. И есть только одна возможность все исправить.

Для големов здесь было слишком тесно. Верхние палубы «Делириум Триггер» были лабиринтом из узких переходов, по которым не могли пройти два человека в ряд. Затхлый воздух пах порохом, потом, кровью и гавном из штанов мертвецов. Фрей застрелил пирата, выбежавшего из двери и, не посмотрев вниз, переступил через булькающее тело.

Он распахнул раздвижную дверь, просунул внутрь револьвер и обнаружил там только тишину. Вслед за ним теснились солдаты. Он вошел внутрь, освобождая им дорогу. Уши устали от выстрелов из дробовиков и револьверов, здесь же царил относительный мир, с далекими взрывами и криками раненых, приглушенными толстыми переборками.

Каюта Триники, в которую он направлялся с самого начала. Когда-то он посчитал ее гнетущей — темные деревянные панели, отделанные медью и железом, вычурные мрачные канделябры. Серьезная и печальная комната. Сейчас он пил ее глазами. Только здесь она оставила свой след. Единственное место в мире, которое несло на себе отпечаток ее личности.