На площадку перед крыльцом шагнул высокий сутулый мужчина в кургузом плаще поверх рабочих брюк, он волок за локоть подростка в синей школьной куртке. Тот не сопротивлялся, но брел понурившись, низко опустив голову. Следом за ними шла женщина ― не старая еще, и когда-то, наверное, красивая, но заморенная и словно бы выцветшая. В руке она комкала платочек, и то и дело промокала глаза.

Падре Кресенте двинулся им навстречу.

― Господин Маллан, госпожа Маллан, приветствую вас. Спасибо за содействие и высокую гражданскую ответственность! Господин Фоули, и я, и вся администрация, мы все благодарим вас за быстрое, без проволочек, возвращение Маттео в стены школы, ― он шагнул мимо мужчины с мальчиком прямо к женщине, которая запнулась и остановилась, беспомощно покачиваясь и моргая сквозь слезы, ― госпожа Маллан, очень сочувствую! Знаю, что это было нелегко. Скрепите сердце, через два года ваш мальчик ― уже юноша ― вернется к вам.

― Ох, падре, каждый день молюсь об этом, ― всхлипнула женщина, ― и чтобы миновала нас угроза эта ужасная, и чтобы артефакт-то надзорский не ошибся бы!

― Дистингер не ошибся еще ни разу, госпожа Маллан. Дефиниции ― это величайшее испытание нашему смирению, но каждый из нас должен пройти их. А юные обязаны пройти и два предстоящих испытанию суровых года. Будем помогать друг другу и поддерживать. Господин Маллан, ― он обратился к мужчине, ― принимаю из ваших рук вашего сына Маттео, и еще раз благодарю за добросовестное выполнение гражданского долга и за оказанное школе сотрудничество.

Мужчина одной рукой стащил кепку, смял ее и прижал к груди, а другой подтолкнул сына к священнику.

― Вот, падре… вертаем, значит. Заблудшего.

Падре ласково улыбнулся и протянул подростку обе руки. Маттео, не поднимая головы, пошаркал к нему.

Лео глядел на родителей и не знал, что чувствует ― то ли жалость, то ли неловкость, почти отвращение. Эти двое с коровьим послушанием привели обратно на скотный двор своего теленочка и теперь надеются на лучшее. Авось бог милует, и чадо никак не проколется за два года и пройдет эти распроклятые Дефиниции.

Впрочем, в падре есть что-то такое, что заставляет надеяться на лучшее, этого у него не отнять. Ну, на то он и священник.

― Что, Маттео, ― говорил тем временем падре Кресенте, ― тяжело в интернате? Всем несладко, дружок, зато после Дефиниций к тебе никто не подкопается, ни Надзор, ни Инквизиция.

― Я… я не малефик! ― выдавил младший Маллан.

― Не сомневаюсь. Однако надо доказать это государству. Мы все это доказывали, Маттео. И я, и папа, и мама. И господин Фоули. И даже господин Дюбо.