– Потом трапезную высветлишь ради нашего пира, – долетел сзади Бухаркин смех. – Не то скажут – гвазды жить поселились…

Тут вышел Беримёд, и до блеска отмывать застольный чертог выпало самим победителям. А Сквара, передав метлу Ознобише, побежал править нож. Из ближнего острожка уже доставили двух кормлёных молодых коз. Скваре с Лыкашом было велено их забить.

Занимались они этим в чёрном дворике за поварней. Там же, под навесом, разгорались вкопанные в землю андархские печи. Огонь пылал в огромных глиняных корчагах, казавших на поверхность лишь жерла. Когда дрова прогорят, жерла замкнут крышками, дадут выстояться… И ещё бросят вниз пахучие ветки и листья, чтобы напитать мясо вовсе уже немыслимым духом…

Лыкаш вывел первую козу, серую, с ремнём вдоль спины. Она упиралась и блеяла, не веря незнакомым рукам, но особо испугаться не успела. Сквара быстро зажал её между коленями, взял за подбородок:

– Направь руку, Владычица…

Нож легко вдвинулся под ухо, достав позвонок. Острое лезвие мигом рассекло сонные боевые жилы с гортанью. Кровь забулькала, изливаясь в корыто. Сквара вздохнул. Ножом, что подарил ему Ветер, он с самого начала не пользовался за едой.

– Вот бы с нутряным салом запечь, – стараясь не упустить наземь ни капли, размечтался Лыкаш. – А можно добавить всяких обрезков, рубленых жил, зелёного чеснока… колбасу сделать…

Вторую козу, белую, пришлось тащить за рога, потому что под навесом уже раскачивалась знакомая полоса на серой спине. Сквара не стал зря пугать и неволить козу, ударил в сердце. Лыкаш живо накинул на задние ноги верёвку. Тушу подняли, отворили горло, в корыто полилась новая кровь.

Опрятывали наперегонки, состязаясь, кто меньше оставит прирези на козлине. Забой случился врасплох, поэтому кишки у обеих коз были полны. Чтобы извлечь их, не попортив ни мяса, ни требухи, нужно было умение.

В отдельную лохань сложили лакомые черева.

– Ты желудки чинёные едал когда? – спросил Лыкаш.

Сквара подумал, ответил:

– Дома. Давно.

Лыкаш тоже задумался.

– Меня когда провожали, – проговорил он затем, – мама козьи желудки водяным ежовником чинила, самым добрым. Запекала, чтоб с корочкой… Помню, жевал… а во рту каково было – хоть убей…

Сквара попробовал вспомнить, что последний раз ел дома. Не вспомнилось. Они ведь предполагали вскоре вернуться. Кто будет думать о том, чем завтракал перед дорогой?

Передав готовые стяги приспешникам, Опёнок вымыл руки, пошёл глянуть, как там Лутошка с его штопаной губой, не клонится ли нарывать. Лутошка сидел бодрый. Бережно, здоровой стороной рта, ел что-то из чашки.