Настенные отметки не содержали ни единого слова, но Сквара почему-то долго не мог от них отойти.

«А мы с Космохвостом сколько тогда в холоднице модели? Два дня? Три?..»

Он попытался сообразить, сбился, положил себе чертить на стенах покаянной, когда его туда снова засадят. Попробовал вычислить, много ли с тех пор прошло времени и когда погиб Дрозд. Поскрёб пальцем усы, ещё ни разу не стриженные.

Столбцы седмиц начинались высоко под потолком. Узник, похоже, не ждал скорого избавления. Если вообще ждал. Чтобы дотянуться до верха, он вставал на топчан, поднимался на цыпочки. Ощупью тёр камень маленьким отломком, найденным на полу. Стоял и царапал, время от времени опуская передохнуть затёкшие руки… По сути, бессмысленная меледа, но что ему ещё было делать, за что зацепиться умом?.. Может, он песни пел, в другие каморы кричал, если там тоже кто-то сидел…

Чёрточки узник выводил некрупные, ровные, даже изящные. Видно, привык всё делать на совесть. Вверху столбцы седмиц были очень опрятными. Ниже – постепенно теряли стройность, по мере того как слабела царапающая рука. Самый нижний и короткий ряд попортила плесень. Чёрточки шатались, как больные, потому что их очень неудобно было наносить сверху вниз, спасаясь от воды на поставленном торчком топчане. Последняя царапина так и осталась незавершённой. Сквара заново осмотрел стену, навскидку подсчитывая столбцы. Получилось около двух лет. Потом обитатель каморы, должно быть, умер, ведь после Беды стражники наверняка разбежались, не позаботившись освободить вязней. Человек, упорно продолжавший отмечать время своего заточения, захлебнулся в воде, надорвался кашлем, зачах с голоду…

«А волшебство Мораны ещё и души не отпускает, – зловеще подвывая, рассказывал из-под одеяла Лыкаш. – Так и мыкаются в крепостных подземельях, стонут, вздыхают, выхода не могут найти…»

Сквара тоже вздохнул, осторожно притворил за собой дверь. Сидя в холоднице, он, по крайней мере, знал, что заточение не до века. И там был свет из окна. И дымоход, в который Ознобиша спускал ему добытые свёртки.

Вот так ребятня играет в войну, геройствует понарошку, понятия не имея о настоящем немирье…

Вторая и третья каморы выглядели так, словно здесь никогда никто не сидел. В четвёртой Сквара нашёл то, что искал. Светильник, поднятый над головой, озарил красивую и чёткую андархскую вязь. Всего несколько строк, но работа, опять же навскидку, стоила целой стены седмичных столбцов.

Сквара прочитал выцарапанное ещё раз. Гедах… Гедах. Царское имя. Было видно: позже надпись силились сбить, но не совладали, с досадой оставили. А последняя строчка выглядела такой же шаткой, как нижние метины из первой каморы. Человек даже перешёл на скоропись, больше не думая о красоте букв. И всё равно не успел, погубленный болезнью, голодом, подступившей водой.