– Надо так надо, сплаваем. – Внимание Полины удалось отвести от скользкой темы, переключить на безопасный вопрос, а большего Звереву и не требовалось. – И кладбище освятить нужно. Обязательно. Похоже, наши смерды усопших в простую землю кладут. Нехорошо.

– Не надо бы на Валаам, – тихо посоветовал Пахом. – Проклятое золото в трюме.

– Ну… Значит, в другой раз.

* * *

Анонимная гостья умела отлично хранить тайны. На пятое утро после победы над некромантом, еще затемно, на причале начали собираться девушки в ярких платках и вышитых накидках, в каракулевых душегрейках и высоких, расшитых бисером, жестких шапках, похожих на боярские папахи, женщины в убрусах и пышных юбках. Они несли с собой мешки, корзинки, вели поросят и овец. В общем, все, как и указывал Зверев. В качестве пароля каждая из «невест» держала в руке небольшую флягу, кувшинчик или бурдючок. Князь, выглянув утром из каюты, долго не решался сойти на берег, разглядывая это сборище, но в конце концов решительно тряхнул головой:

– А, и пускай! Если хоть половина с мужиками вернется, у нас половина пашен пустующих заколосится. Дорогая, надеюсь, тебя не очень испугают несколько хлопотливых дней?

– О чем ты, суженый мой? – запахивая на груди шубу, выглянула Полина и тоже вздрогнула от неожиданности: – Что это, Андрей?

– Это наш пастырский долг, княгиня. Придется тебе несколько дней на постоялом дворе пожить, чтобы они ночью одинокими в чужом городе не оставались. Надо же, раньше Левшия явились! Без него не знаю, куда и размещать. – Он сладко потянулся и громко рявкнул: – Риус! Хватит спать, ты не медведь в берлоге! За кормчим в Запорожское сбегай, а то ведь не найдет дороги старик. И прочих холопов поторопи, отчаливать пора. А почему печь по сей час не топлена, единственная моя?

Вмешательства Полины не потребовалось: девки выскочили на причал еще раньше мальчишки и застучали под навесом поленьями.

Как ни старалась княжеская свита, а отчалить удалось только через два часа. Виноват оказался сам Зверев: ведь для каждой пассажирки требовалось наговорить ее угощение – в стороне от прочих, отдельно. Судя по головным уборам, семь девушек и четыре молодые женщины. Наверное, все старые и молодые девы со всего княжества. Лишь когда солнце уже успело хорошенько прогреть воздух, разогнав над заводью слабенький туман, Лучемир встал возле кормового весла, прокашлялся и дребезжащим голосом приказал:

– Носовую отпускай! – Чуть обождал и, стоило течению оторвать нос от причала, рявкнул: – И кормовую!

Ушкуй неощутимо отделился от причала и медленно покатился в заводь. Старик послюнил палец, поднял над головой и махнул рукой: