Безмолвные братья подошли к кровати Адель, но тут дверь вновь распахнулась, и в комнату вошли родители девочки: отец, сын Алоизиуса, и его жена, оба в парадных пурпурных одеяниях; открытую шею женщины украшало ожерелье с Руной энкели.

В сознании присутствующих прозвучал голос первого Безмолвного брата, Саймона:

«Адель Люсинда Старкуэзер, пришло время даровать тебе первую метку ангела. Понимаешь ли ты, какая тебе оказана честь? Сделаешь ли все, чтобы ее оправдать?»

– Да, – покорно кивнула Адель.

«Ты согласна принять метку, которая навсегда останется на твоем теле напоминанием о том, чем ты обязана ангелу, равно как и о твоем долге перед миром?»

– Согласна, – кивнула Адель.

Сердце Алоизиуса наполнилось гордостью.

«Тогда начнем».

Безмолвный брат сжал длинной белой рукой стилус, склонился над девочкой и начал рисовать.

Из-под кончика инструмента брызнули черные линии. Адель в изумлении смотрела, как на ее бледной коже, сплетаясь с узором вен, проступает изящный символ. Руна силы… Тело ее напряглось, маленькие зубки закусили нижнюю губу. Она подняла глаза, и то, что Алоизиус увидел в них, заставило его вздрогнуть.

Боль… Испытывать боль во время нанесения метки – в этом не было ничего особенного, но в глазах внучки он увидел… агонию.

Алоизиус вскочил на ноги, отшвырнув в сторону стул:

– Стойте!

Но было слишком поздно – Безмолвный брат, закончив рисовать руну, отступил на шаг и уставился на окровавленный стилус. Адель всхлипнула, помня о том, что дедушка велел не плакать, но тут ее истерзанная, залитая кровью кожа под руной стала отслаиваться от кости, девочка дернула головой и закричала…

Лондон, 1873 год