Она достала из кармана четки и привычно вспомнила молитву: «Отец милосердный наш…»
Молитва почему-то не помогала. Даже наскучила, что было и вовсе странно. Мария-Элена вздохнула, потом укуталась в плащ, лежащий на противоположном сиденье, и достала зеркало.
Оттуда на нее смотрела совсем другая девушка.
Уверенная, решительная, серьезная… ах, если бы она была такой!
А ей – страшно, так страшно…
А пахнет вкусно. Особенно после овсянки. Интересно, что в корзинке?
Малена хоть и привыкла к монастырской умеренности, но все же была нормальной, живой и здоровой девушкой, с таким же здоровым аппетитом.
И через несколько минут салфетка, которой была накрыта корзина, полетела в сторону, а в руках у монастырской воспитанницы оказался громадный пирог с мясом. С поджаристой хрустящей корочкой.
Переживания? Подождут!
И девушка занялась пирогом, не обращая внимания более ни на что. Он же с мясом, с соком… Марии-Элене совершенно не хотелось закапать все соком, измазаться и выглядеть как поросенок.
Уммм… как же вкусно! Просто невероятно!
* * *
Дорак Сетон покосился на карету и едва спрятал презрительную усмешку.
И вот это – Домбрийская?
Вот эта серая бесцветная мышь?
Да на нее без слез не взглянешь, она же страшна, как смертный грех. И, судя по всему, – так же глупа, как грешники. Такую можно украсить лишь очень серьезным приданым… к примеру – герцогством Домбрия. Но вряд ли родственники уделят ей хоть кусочек от пирога…
Ну и поделом.
Удел серых мышек – быть пищей для кошек и котов. Это закон жизни…
Разумеется, себя храбрый капитан относил к последней категории, но позариться