Где-то там, за небесным горизонтом, выстроились вестники войны, поднимая горны над головой и с шумом вбирая воздух в легкие.

– Кое за чем мы не уследили, – поставив бокал на столешницу, вздохнул Сергей Михайлович. – Но злого умысла в том не было. Позволишь объясниться? – примирительным тоном завершил он.

Несмотря на отвратительный характер, Долгорукий знал, когда стоит убрать свой гонор и спрятать от греха подальше старческие чудачества, представ истинным дипломатом, спокойным и доброжелательным.

Все потому, что князь Вид был еще до его рождения. И до рождения его отца Михаила. И даже до рождения деда. С учетом немалых шансов, что будет он и во времена правнуков, ссориться с таким – крайне вредное занятие. А еще они заплатили ему миллиард антиквариатом, и, если сейчас он уйдет, это станет просто катастрофой.

Особый человек, на личности которого замыкались неизменные уже третью сотню лет границы обширных владений на севере Румынии; их малоэтажная застройка, запряженные в телеги лошади на главных улицах Бая-Маре и неспешный образ жизни, как-то сосуществовавшие со всеми благами технического прогресса.

Попыток захвата его земли за эти три сотни лет насчитывалось около двух десятков. Без огонька – кроме территорий с живописной архитектурой и титула «князь», особо там брать нечего. Но многих соблазняло и это.

Воевать против человека, которому не нужно спать, да еще в его родных лесах и горах, всякий раз оказывалось крайне бесперспективно и разорительно. А когда узнавали, что припасы сожжены, добычи в бедных селах нет, жители попрятались в чащобах, и приходило время отступать – то и очень больно.

Вопреки традициям князь Вид отвечал на нападение не ответными пожарами, разграблением чужих городов и сел, а хорошей фантазией в пыточной и всякий раз отпускал сломанных и запуганных противников за выкуп. Достаточно отметить, что после его «гостеприимства» львиная доля теряла дар, а родовая ветвь пресекалась – никто не желал связывать судьбу с сумасшедшими. Страшная кара отрезвляла даже самые горячие умы, предостерег от ошибок.

Хотя пару раз подобное обращение с благородными производило обратный эффект – вместо страха и почтительного ужаса появлялось желание отомстить и объявлялся большой поход на «садиста и убийцу». Даже монархи из числа крупных неофициально поддерживали возмущенных (добрым напутствием или деньгами), с великим удовольствием за малую плату избавляясь от излишне глупых или неудобных при дворе.

Потому что убить князя Вида, конечно, можно. Но толку от этого никакого.