— Думаю, нам придется пробовать несколько раз. И, Шут, не надейся на многое.

— Мне нужно видеть, — вдруг сказал он. — Прежде всего мне нужно видеть, Фитц.

— Я не могу тебе обещать этого, — сказал я.

Кетриккен отступила от кровати. В ее глазах блестели слезы, но голос был тверд.

— Боюсь, мне пора возвращаться к гостям.

Она посмотрела в сторону выхода. Чейд ждал ее там.

— Я думал, у вас праздник, с менестрелями и танцами.

— Со стороны так оно и выглядит, но это деловые переговоры. И сегодня я опять королева Горного Королевства, а значит, игрок, которому выгодна победа Шести Герцогств. Шут, я не могу высказать, что я чувствую. Я полна радости снова увидеть тебя, и мне тяжело видеть тебя в таком состоянии.

Он улыбнулся, растягивая потрескавшиеся губы.

— Как и я, моя королева, — он с сожалением убрал улыбку и добавил: — За исключением «видеть».

Это вызвало у королевы смех, больше похожий на всхлип.

— Я вернусь, как только смогу.

— Но не сегодня, — сказал он мягко. — Я так устал, что едва могу держать глаза открытыми. Но очень скоро, моя королева. Скоро, если вам будет угодно.

Она присела в реверансе перед ним, а затем быстро ушла, шелестя юбками и постукивая каблуками. Я смотрел ей вслед.

— Она сильно изменилась, но не во всем, — заметил он.

— Ты говоришь гораздо лучше.

— Еда. Теплая кровать. Чистое лицо и руки. Общество друзей. Эти вещи очень лечат, — он вдруг зевнул и добавил: — И сила Риддла. Очень странная вещь — одолженная сила, Фитц. Это отличается от того, что я чувствовал, когда ты вложил свою жизнь в меня. Это звенящая беспокойная энергия внутри, жизнь одолженная, а не заработанная. Сердцу не нравится, но тело жаждет еще. Если бы это был кубок, не думаю, что удержался бы и не осушил его до дна.

Он медленно вздохнул и замолчал. Но я почти чувствовал, как он смакует ощущение дополнительной жизни, протекающей сквозь него. Я вспомнил боевое безумие, которое накатывало на меня, и как я будто обретал себя в этом сражении, жестоком и радостном, и продолжал борьбу еще долго после того, как понимал, что мое тело опустошено. Это опьяняло. А последующий крах был полным. Эта обманчивая сила, исчезая, требовала выкуп. Тогда я познавал ужас.

Шут опять заговорил.

— И все-таки я не лгал. Как бы я ни хотел принять горячую ванну, кажется, я скоро усну. Не могу вспомнить последний раз, когда я был в тепле, а мой живот так полон.