Он словно почувствовал это, потому и сам замер, прижимаясь щекой к гладким волосам.

— Кто тебя обидел, скажи, — а в голосе столько боли и гнева!

И Лесане захотелось по-бабски пожаловаться мужику на свою печаль, рассказать про то, что случилось, попросить наказать обидчика, но… Даже своим скудным разобиженным девичьим умишком послушница понимала — стравить молодого ратника с креффом колдунов — худшая благодарность за подарок и заботу.

Однако от Фебра исходило столько молодой, столько яростной уверенности и силы, что в его объятиях страх, боль, тоска, терзавшие душу все эти дни, слегка померкли и отступили. Человек — не зверье дикое, трудно ему в одиночестве, без слова доброго, без ласки…

Не оттого ли давно забытое чувство защищенности затеплилось в груди Лесаны? Хотелось так и стоять, чувствуя через густой мех пахнущего дымом и морозом полушубка размеренный стук сердца.

Увы, через миг объятия распались, и Фебр сказал:

— Ты не бойся меня. Иди. Я к Нэду. Впустишь, если вечером зайду? — и тут же поспешно добавил, боясь, видимо, ее отказа: — Клесх тебе кой-чего просил передать.

Она кивнула и удивилась тому, каким счастливым сделалось его лицо. Странно…

Девушка пошла в свою коморку, гадая, чего бы такого мог передать ей со старшим выучеником крефф? Нож, подаренный парнем, уютно лежал в ладони. Ишь, справный какой, будто под ее руку сделанный. Воткнуть бы его Донатосу под ребро…

* * *

— Тс-с-с… Тихо-тихо… — Фебр зажал ей рот рукой, и Лесана беззвучно орала в его жесткую, как доска ладонь. — Ну, прости, прости. Не хотел я тебе больно делать. Надо было вырваться, что ты, как мертвая?

Девушка, наконец, с трудом втянула носом воздух, разгоняя плывущие перед глазами круги.

— Чтоб тебя… И потом… через…!!!

Он рассмеялся.

— Ну, дай, дай посмотрю, чего там у тебя…

Выученица послушно задрала рубаху, дабы парень смог насладиться зрелищем наливающегося на левом боку синяка. Обидчик вздохнул и поднял на несчастную виноватые глаза.

— Я вполсилы бил…

Она скрючилась и опустилась на мокрый ствол поваленного дерева. Снег на поляне, где ратились супротивники, был вытоптан едва не до земли. Лесана сидела, восстанавливая дыхание и ощупывая ладонью пострадавший бок.

— Ты мне ребро сломал!

— Не сломал, — заспорил он. — Дай.