Креффы сердито загудели, а Нэд рявкнул:

– Сказано тебе, баба с Даром оказалась! Растявкался! Сядь и помалкивай.

Однако взбешенный ратоборец одним прыжком достигнул стола, за которым сидел Глава, и грохнул кулаком по струганым доскам так, что те заходили ходуном.

– Ты мне рот не затыкай! У вас из-под носа Ходящая с выродком уйти смогла. Да так, что и нагнать не получилось. Над нами, поди, сейчас во всех Стаях и Гнездах смеются. А вы тут расселись, как куры по жердям, и квохчете, что сговоренных невест из-под венца забирать нельзя, да что у девки моей титьки вместо Дара. Других забот нет у вас. Выучеников сыскать не знаете как – задницы из тепла поднимать неохота. Ты, Нэд, оглядись, до чего воеводством своим Цитадель довел! Развели молельню! Что не совет, то оханье бабское! Сидим, судачим да языками друг друга жалим. А толку как не было, так и нет. Я вам бабу беременную на руки сдал. Из нее и жилы тянуть не пришлось бы – все рассказала б. Так она у вас сбежала. Полна горница Осененных, а кровососка всех уделала. Добро, хоть не сожрала никого перед уходом.

Клесх гвоздил словами. И от этого яростного натиска опешили все. Обвинения летели, как булыжники, и каждый попадал точно в цель.

– Хватит уже портки протирать. Дело делать надо. Старших выучей пора на наставничество переводить. Чтобы молодших учили. А креффы должны, как встарь, по городам и весям ездить – детей искать, иначе завтра проснешься, а у вас тут в хоромах кровососы с оборотнями пируют. Стар ты стал или властью наелся – дальше носа своего не зришь. Только щеки надуваешь. Вид-то грозный, да нас пугать – достоинство невеликое. Ты, вон, перед Ходящими щеки надувай, пусть они боятся.

– А ну смолкни! – рявкнул Нэд и взвивился из-за стола, совладав наконец с первым удивлением. – Смолкни, я сказал!

– Я смолк уже раз! Ты меня тогда на пять лет вышвырнул. А потом что? Рожу постную сделал, будто так и надо. Я когда еще упредить пытался? Да меня на смех подняли. До вас, дураков, видать, даже с луженой глоткой не докричишься. Скорее у Нурлисы получится Цитаделью править, чем у тебя. Совсем уж с разумом распрощался!

– Пошел вон!!!

И лишь когда эти слова вырвались изо рта, Нэд понял, что допустил ошибку. Опять.

Клесх усмехнулся.

– Теперь на сколько сошлешь? На десяток лет? Или пока Хранителям душу не отдашь?

– Клесх, я изгоняю тебя из креффата за оскорбления…

– За правду…

– …наставников Цитадели!

– …сказанную о тебе!

Оба замолчали, глядя друг на друга с непримиримым негодованием. Повисла тишина, слышно было только сиплое дыхание Рэма да потрескивание дров в очаге. И вдруг в этой звенящей тишине раздался спокойный, полный уверенности в собственной правоте голос.