— Я рад, что ты не нашел Семя, брат, — произнес Юлвей, пока они ждали. — Ему лучше оставаться в земле.

— Удивительно, что твое мнение не изменилось, даже когда Тысяча Слов вот-вот ринется на улицы Агрионта, чтобы залить их кровью.

— Бог меня простит, я думаю. Есть вещи и похуже, чем едоки Кхалюля.

Ногти Ферро впились в ладони. Какая-то фигура стояла у одного из темных окон, глядя вниз на Байяза и Юлвея. Высокая тонкая фигура с коротко остриженными волосами, в черной маске. Та самая женщина, что когда-то давно преследовала ее и Девятипалого. Рука Ферро инстинктивно потянулась к мечу, но затем она осознала, что оставила его во дворце, и прокляла себя за глупость. Девятипалый был прав. Лишних ножей не бывает.

Дверь, покачиваясь, раскрылась, послышались какие-то невнятные слова, два старика вошли внутрь, за ними с опущенной головой последовал Ки. Женщина в маске еще некоторое время смотрела вниз, затем отошла от окна и скрылась в темноте. Ферро перемахнула через изгородь, пока дверь, покачиваясь, закрывалась: подставила ногу в проем и проскользнула бочком внутрь, в полутьму. Дверь со стуком затворилась, скрипнув петлями.

В длинном коридоре запыленные картины висели на одной стене, запыленные окна виднелись на другой. Ферро шла, и у нее мурашки бегали по шее: она ожидала, что сейчас из темноты выскочат черные маски. Но все было тихо, за исключением ее собственных шагов, эхом отдававшихся под потолком, да надоедливого гудения старческих голосов.

— Это место изменилось, — говорил Юлвей, — с того дня, когда мы сражались с Канедиасом. С того дня, когда закончились древние времена. В тот день шел дождь.

— Я помню.

— Я лежал, раненный, на мосту, под дождем. Я видел, как они упали, Делатель и его дочь. Они рухнули вниз. Трудно поверить, но я улыбался, когда смотрел на это. Месть — быстротечное удовольствие. Сомнения — вот что мы уносим с собой в могилу.

Ферро усмехнулась. Если бы она могла отомстить, она бы прожила и с сомнениями.

— Жизнь огорчает нас обоих, — пробормотал Байяз.

— И с каждым годом все сильнее. Однако странно. Я бы мог поклясться: когда я лежал здесь, я видел, что Канедиас упал первым, а Толомея второй.

— Память часто обманывает, особенно если люди живут так долго, как мы. Делатель бросил вниз свою дочь, а потом я сбросил его. На этом закончились древние времена.

— Так и было, — пробормотал Юлвей. — Сколько потерь. И теперь нас довели до этого…

Голова Ки резко повернулась, и Ферро вжалась в стену, спрятавшись за покосившимся шкафом. Ученик довольно долго стоял, мрачно глядя в ее сторону, а потом последовал за остальными. Ферро подождала, затаив дыхание, пока все трое свернут за угол и скроются из виду.