– Весьма впечатляющая коллекция, – сказал Шенкт.

– Вот это полотно – кисти Кольера. Чуть не сгорело вместе с особняком, где я его нашел. Эти два – Назарин, то – Орхус. – Ганмарк, не глядя, безошибочно ткнул в сторону каждого пальцем. – Ранний период, но, тем не менее… Вазы были преподнесены в дар первому императору Гуркхула много сотен лет назад и каким-то образом попали в дом некоего богача под Каприле.

– А оттуда к вам.

– Пытаюсь спасти, что только можно, – сказал Ганмарк. – Чтобы в Стирии, когда кончатся Кровавые Годы, осталось хоть немного истинных ценностей.

– Или у вас.

– Уж лучше они достанутся мне, чем огню. Начинается военная кампания, завтра утром я отбываю, дабы осадить Виссерин. Схватки, поджоги, грабежи. Марши и контрмарши. Глад и мор, конечно же. Смерть и увечья, разумеется. И все это как гром с небес. Всеобщая кара, настигающая каждого ни за что. Война, Шенкт, война. И подумать только, когда-то я мечтал быть честным и благородным человеком. Творить добро.

– Все мы об этом мечтали.

Генерал поднял бровь.

– Даже вы?

– Даже я. – Шенкт вынул нож. Гуркский боевой серп, небольшой, но чертовски острый.

– Желаю вам, в таком случае, удачи. Я же могу только… стараться уменьшить масштабы разорения.

– Нынче времена разорения.

Шенкт достал из кармана деревяшку, из которой уже частично вырезана была собачья голова.

– А когда они были иными?.. Вина не желаете? Из погребов самого Кантейна.

– Нет.

Покуда генерал наливал себе вина, Шенкт неспешно орудовал ножом, роняя на пол мелкую стружку и превращая оставшуюся часть деревяшки в собачье туловище. Не произведение искусства, конечно, как висящие кругом картины, но то, что нужно. Есть что-то умиротворяющее в размеренных движениях лезвия, в бесшумном полете стружки…

Ганмарк взялся за кочергу, поворошил без всякой надобности дрова в камине.

– Вы знаете, кто такая Монцкарро Меркатто?

– Капитан-генерал Тысячи Мечей. Весьма удачливый военачальник. Я слышал, она погибла.

– Умеете ли вы хранить секреты, Шенкт?