Доу прошел в дальний конец комнаты; в грубых очертаниях стропил шевелились тени. Видно, ни от той девицы, ни от ее отца он так ничего и не добился. Вслух эту мысль Зоб решил не высказывать. От греха подальше: нынче чуть ли не каждое его слово оборачивалось скандалом.

– Похоже, я зазря влез к чертову великану в долги, – вздохнул Доу.

Снова тишина.

– Вот ведь бабы, а?

Зоб пожал плечами.

– Не думаю, что могу тебе что-то посоветовать.

– Но ведь насчет второго смог? Как это у тебя получилось?

– Это не у меня, это у нее получилось. Не представляю более подходящего второго, чем Чудесница. Мертвым ведомо, я много раз ошибался с выбором, но насчет нее мне никогда не приходилось сожалеть. То есть вообще. Нрав у нее тугой, как тетива, покруче, чем у любого мужика. Кость в ней жестче, чем у меня, и умом она прытче. И скажет, как отрежет. Я ей что угодно могу доверить. Всегда первая в корень глядит.

Доу приподнял брови.

– Вот те раз, распелся. Так, может, мне ее вместо тебя надо было брать?

– Может, – буркнул Зоб.

– Да, всегда нужен кто-то, кому ты можешь доверять, как своему второму.

Доу подошел к окну и выглянул наружу, в ветреную ночь.

– Доверие нужно всегда.

Зоб решил сменить тему.

– Мы ждем твою чернокожую подругу?

– Не берусь считать ее подругой, но да.

– А кто она?

– Та самая дочь пустынь. Или по ее цвету не видно?

– Я насчет того, в чем ее интерес к Северу?