– Да ты что! Тот, который дрался на поединке с Девятью Смертями? Который тогда…

Проиграл.

– Ага. Девять Смертей вышел на поединок с топором, а мой отец с этим вот мечом. Щиты они перед схваткой откинули. Девятипалый одержал верх и отобрал меч.

Бек выдвинул лезвие из ножен, опасаясь, как бы им невзначай кого не пырнуть. В нем появилось уважение к заостренному металлу, какого не было еще накануне.

– Ну и вот, а когда выиграл, Девять Смертей вспорол моему отцу живот.

Казалось сущим безумием, что он сам взял и метнулся по следам этого человека; человека, которого он отродясь и не знал, но по стопам которого тем не менее пошел. Уж не затем ли, чтобы ему потом и самому выпустили кишки?

– Ты хочешь сказать, что… Девять Смертей держал этот самый меч?

– Должно быть.

– А… можно мне?

Раньше Бек, наверное, послал бы такого, как Дрофд, куда подальше. Однако держаться одиночкой ни для кого еще добром не кончалось, так что не мешало бы обзавестись хоть одним-двумя знакомцами. И он подал клинок рукоятью вперед.

– Именем мертвых, чертовски добрый меч, – выдохнул Дрофд, разглядывая рукоять. – На ней до сих пор еще кровь.

– Ага, – сказал Бек и закашлялся.

– Ну-ну. – Это подошла Чудесница – вразвалочку, руки в боки. – Два паренька ласкают друг у дружки оружие при свете костра? Не волнуйтесь, я понимаю, как такое может происходить. Вы думаете, никто не смотрит, а завтра в бой, и может, уже никогда не удастся попробовать. А ведь самая, казалось бы, естественная штука на свете.

Дрофд кашлянул, поспешно отдавая меч обратно.

– Да мы так… просто разговаривали, ну ты знаешь. Имена. А тебе твое как досталось?

– Мне? – ухмыльнулась Чудесница, с прищуром поглядев на юношей.

Бек не мог толком представить, каково это, быть женщиной и лезть в бой, да еще возглавлять дюжину. К тому же если она, эта женщина, твой вождь. Воитель. То есть воительница. Признаться, Чудесница его немного пугала своим жестким взглядом и бритой наголо головой со старым шрамом на одной стороне и свежим на другой. Побаиваться женщины – раньше бы он, пожалуй, стыдился; теперь же, когда его и так пугало все подряд, странным это не казалось.

– За то, что наладила чудесного пенделя двум не в меру любопытным паренькам.

– Оно у нее от Тридуба.

Это перекатился в одеялах Весельчак Йон и оперся на локоть, глядя на огонь приоткрытым глазом. Другой рукой он скреб черную с проседью поросль бороды.