Тишиной парни наслаждались около оборота, не меньше, и уже было понадеялись, что Светла, как все скорбные рассудком, отвлеклась, нашла себе новую жертву и не вернется, ан, нет.

Тяжелая дверь отворилась и на пороге возникла скаженная:

— Заждались, родненькие? — ласково спросила она.

— Да уж… все глаза проглядели, — признался Ургай.

— Так вот, вернулась я, значит. — Она улыбнулась, держа в руках пузатый горшок, от которого пахло кашей и мясом.

— А это зачем? Про запас, что ли? — спросил Стеня.

— Не-е-ет, — дурочка улыбнулась. — Ему.

И она кивнула в сторону темницы, куда Дарен запер Ходящего.

— Сдурела? — мигом вскочил колдун. — А ну дай сюда!

— Не дам! — Светла с удивительной прытью прянула в сторону. — Чай голодный он!

— Отдай горшок, бестолочь!

— И не подумаю! А ну, пусти! Пусти, я сказала! — Дура-девка уперлась плечиком в твердую грудь колдуна.

Ургай пытался вытолкнуть блаженную прочь из казематов. Она сопела и не хотела уходить.

— Что ж вы за душегубы! — вскрикнула в сердцах. — Я ведь еле выпросила у стряпухи!

— Коли выпросила, так сама и ешь, — увещевал ее Стеня.

— Да я ж поела, нелюдь ты клятый! Что ж мне теперь, выбрасывать? — Она чуть не плакала.

— Дай сюда, мы сами съедим, — вырвал колдун у дурехи горшок.

— А он?

— Его позже накормят, клянусь. Хоть ты не лезь, вдруг цапнет!

Светла сбавила напор. Успокоилась. Перестала рваться, снова сделалась смирной.