— Чего тебе?

— Ты посмотри, красота-то какая! — Дурочка счастливо улыбалась и ловила покрасневшими от мороза ладонями снежинки. — А в лесу-то, поди, нынче…

— В лесу, говоришь? — ухмыльнулся колдун. — Ну да, ты ж с волками жила. Поди, заскучала, хочешь родню навестить?

— Ты гулять меня никак зовешь? — всплеснула руками скаженная.

Обережник смерил ее тяжелым взглядом и кивнул.

— Ой, — засмеялась девка. — Ты погоди, погоди, родненький, я мигом соберусь!

Светла крутанулась волчком и со всех ног бросилась в крепость.

"Вот и случай, — мрачно думал Донатос, меряя шагами двор. — Заведу ее в лес и там оставлю. Надоела. А Нэду скажу — потерялась да не нашлась. Убежала. Что там у дур в голове — поди разберись".

— Пойду погляжу, нет ли следов окрест, — буркнул крефф подошедшему Русте.

Тот пожал плечами, мол, ступай, коли охота.

— Свет ты мой ясный, заждался, поди? — К стоящим мужчинам подбежала блаженная.

Увидев ее, Руста громко захохотал и согнулся пополам. Его трясло и шатало, а глаза слезились от смеха. Лекарь не без труда совладал с собой и сквозь одышку вымолвил:

— Эк она для тебя принарядилась. Как бы все вороны от смеха с веток не попадали.

Донатос с тоской оглядел улыбающуюся дуреху. Она и вправду разоделась. Поверх тулупчика накинула залатанный платок, вместо опояска стянула стан полоской холстины, на концы которой привязала обломок расписной деревянной ложки и шишку. Рукавицы — одна огромная мужская, другая женская, но с дыркой на пальце — были вышиты неровными стежками и, видать, нарочно береглись на выход. А сапожки украшали веревки с бусинами. Да еще и брови, бестолочь, не иначе углем подрисовала или помог кто добрый. Знать бы кто — и руки оторвать.

— Краса ненаглядная, — сказал наузник и не оборачиваясь пошел к воротам.

— Родненький! Меня подожди! — Девка заполошилась и бросилась следом.

Перед воротами, глядя в спину уходящему обережнику, Светла остановилась, поглубже вздохнула, зажмурилась и, едва дыша, шагнула в распахнутые створки.

Весь путь к лесу дурочка семенила след в след за Донатосом, едва не тычась носом ему в спину. Он шагал размеренно и спокойно. Среди заснеженной чащи и холода колдуна потихоньку отпускало. Здесь было тихо и белым-бело. Если бы не скаженная, так вообще благодать.

Рыхлый почти невесомый снег рассыпался под ногами. На лыжах рано еще выходить. Да и дуре этой — какие лыжи? Только от смеха надорваться если.

Крефф шел, сам не зная куда, и теперь уже не понимал, какой Встрешник понес его в чащу? И чего для? Девку блаженную прибить? А та, глупая, хрустела за спиной рыхлыми сугробами и озиралась, счастливая тем, что выбралась прочь из каменной твердыни. Мужчина покосился на нее и отвернулся. Не приведи Хранители, перехватит взгляд, так трескотней всю душу вынесет.