Внезапный холодок изгнал последние следы целительного тепла, а следом – поток эмоций, которые огнём обожгли его разум. Варат Тон рывком поднялся, выпрямился рядом с Таралаком Видом.

Для Рулада. О, боги. Да, теперь понимаю. Да. Ведь Рулад – даже Рулад – даже этот его меч – да, понимаю, понимаю!

У входа в тронный зал вновь никого не было, тисте эдур утащил сиду в священное укрытие – теперь самое время, – и летэриец вместе с Таралаком подобрались к распростёртому на камнях телу Икария.

Грал подобрал меч и засунул себе за пояс, затем взялся за руку ягга.

– Хватай другую, – шёпотом приказал он. – Живо! Прежде чем они поймут – прежде чем эти треклятые Врата закроются!

И Варат схватил другую руку, а затем они вместе потащили Икария назад.

Мокрое пятно под телом ягга облегчило задачу.

Опустившись на колени, Трулл Сэнгар вытер кровь с лица мага, осторожно, мягко провёл пальцами под закрытыми глазами. За аркой, снаружи, царила гробовая тишина. В зале звучали только всхлипы – глухие, безнадёжные.

– Он будет жить?

Тисте эдур вздрогнул, затем поднял глаза:

– Котильон. Ты сказал, что пришлёшь помощь. Это он?

Бог кивнул.

– Его сил не хватило.

– Я это знаю.

– Так кого бы ты послал затем?

– Себя, Трулл Сэнгар.

Вот как. Эдур посмотрел на бесчувственное тело мага.