– Теперь карты, – сказал он, не поднимая головы.

Колода легла ему на ладонь.

– И нож.

Майкл вручил мне кинжал с черной рукояткой. Я вынула его из ножен и отдала стражу. Арлекины вновь зашептались. Обнимая Лисс за плечи, Джулиан в упор посмотрел на меня.

– Джулс, доверься мне.

Тот нервно сглотнул.

Откупорив флакончик, страж плеснул немного темной жидкости себе на ладонь и смазал акробатке губы и носовую впадину. При этом Джулиан сжимал безжизненную руку девушки. Страж принялся натирать ей виски. Покончив с этим, тщательно завинтил крышку и передал мне флакон. Затем взял нож за лезвие и протянул Джулиану:

– Порежь ей пальцы.

– Что?!

– Мне нужна ее кровь.

Джулиан покосился на меня. Я кивнула.

Трясущимися руками он стиснул рукоять.

– Прости, Лисс.

Острие прошлось по кончикам пальцев. Выступила кровь.

– Пейдж, Майкл, разложите карты, – скомандовал рефаит.

Мы повиновались, расстелив колоду полукругом. Страж провел рукой Лисс по картам, смазывая картинки кровью.

Потом протер нож чистой тряпицей, снял левую перчатку и сжал лезвие в кулаке. По бараку пронесся изумленный вздох. Рефаиты никогда не снимали перчаток, заставляя думать, что у них вовсе нет рук. Однако они были. Мы как завороженные смотрели на длинные крепкие пальцы, сплошь покрытые шрамами. У нас снова вырвалось дружное «ах!», когда рефаит прокрутил лезвие в кулаке и раскрыл ладонь, обнажая длинную рану с сочащейся эктоплазмой. На каждую карту пришлось по нескольку капель. Страж орошал своей кровью колоду, как когда-то Афродита поливала нектаром кровь Адониса. В каморке начали собираться фантомы; их влекли карты, Лисс и рефаит. Вскоре в эфире образовался призрачный треугольник. Потусторонняя дверь наконец отворилась.

Страж натянул перчатку, собрал карты в колоду, сунул ее Лисс в декольте, чтобы те касались кожи, и прижал сверху рукой.

– А из крови Адониса явилась жизнь, – проговорил он.

Лисс открыла глаза.