Я не обратил на его слова никакого внимания. Голос, внедрившийся в мое сознание, был почти не слышен, но я и так почему-то знал, где находится нужная мне дверь, и очень осторожно пошел дальше. Моя ладонь сама собой придвинулась к поясу и легла на рукоять трости-рапиры, которую я перед этим забрал из библиотеки.

— Черт возьми, Роберт, стой на месте! — крикнул Говард. — Ты и сам не знаешь, во что ввязываешься!

Однако даже если бы я и захотел остановиться, то не смог бы. Мои ноги, казалось, сами по себе несли меня в конец галереи, к последней двери. Я медленно протянул руку, замер на долю секунды и затем коснулся бронзовой дверной ручки.

Металл был очень холодным, буквально ледяным. Я еще немного подождал, затем повернул дверную ручку, уперся плечом в дверь и надавил на нее.

Мне в лицо ударил поток ледяного воздуха и запах гнили, затем я услышал шелест и шуршание — это было похоже на звук маленьких ножек, семенящих по влажным камням и земле, а еще я увидел темно-зеленое мерцающее сияние. За дверью находилась не комната, а темный проход с низким сводчатым потолком, его стены были неразличимы в полумраке. Зеленый свет не позволял сколь-нибудь точно оценить расстояние, но все же было видно, что этот проход тянется ярдов на сто, а то и более, значительно превышая размеры самого дома.

Впрочем, в этом доме все было каким-то противоестественным.

Немного поколебавшись, я решительно шагнул в проход и закрыл за собой дверь. Дряхлый замок скрипнул, и голоса Говарда не стало слышно.

Меня словно заполнила тишина. Шепот, звучавший в моем сознании, смолк, и стало так тихо, что мне показалось, будто я слышу удары собственного сердца. Стены были влажными. В их трещинах и швах виднелась гниль и беловатая плесень, а дувший мне в лицо легонький сквознячок колыхал висевшую под потолком пыльную паутину. В то же время воздух в помещении был таким сухим, что я с трудом сдерживал кашель.

Через некоторое время я начал лучше различать то, что меня окружало. Кладку из сырых, небрежно сложенных тесаных камней, образующих стены этого подвала, сменила земляная поверхность — коричневая глина и черный, словно выжженный грунт. Эти стены удерживались лишь под воздействием собственного веса и оказываемого на них давления. Мне показалось, что я буквально физически ощущаю вес каменной и земляной массы, находящейся над моей головой. Этот подземный проход уже не был частью того дома в Шотландии, в котором мы находились. Я не знал, как это вообще может быть, да и не хотел этого знать, но я, несомненно, оказался в каком-то другом, абсолютно чуждом человеку мире, как только открыл дверь и переступил порог.