Говард отошел от кровати на несколько шагов, подождал, пока я подойду к нему, и повернулся к миссис Уинден.
— Как долго она находится в таком состоянии? — спросил он. — У нее высокая температура, вы знаете об этом?
Женщина кивнула. Ее лицо было спокойным, но я видел, скольких усилий ей стоит сохранять самообладание. Маска на ее лице скрывала чувства, бушевавшие в ней.
— Уже два дня, — ответила она. — Это началось как-то внезапно. У нее поднялась температура, она полностью потеряла аппетит и…
Миссис Уинден больше ничего не сказала. Из уголка ее глаза выскользнула одинокая поблескивающая слезинка и побежала по щеке, оставляя после себя влажный след. У меня в груди болезненно закололо. Я почувствовал лютую ненависть к этому нечто, вселившемуся в невинного ребенка.
— Вы обращались к врачу? — спросил Говард.
— Да. Он приходил вчера, но так и не смог ничего сделать.
Говард на некоторое время замолчал. Я заметил, что он о чем-то напряженно думает. Хотя миссис Уинден рассказала нам не так уж много, и мне, и Говарду было ясно,
— Вы можете… помочь Сэлли? — спросила миссис Уинден.
Ее голос дрожал. В нем чувствовалась такая мольба, что у меня внутри все сжалось.
Говард еще немного помолчал, затем пожал плечами и кивнул, но как-то очень нерешительно. Я краем глаза заметил, как напрягся Син.
— Возможно, — наконец сказал Говард. — Хотя не могу вам ничего обещать, миссис Уинден. Не хотелось бы обнадеживать вас необоснованно.
— И не надо, — поспешно произнесла она.
Самообладание покинуло миссис Уинден, а с ее лица словно свалилась маска, и теперь оно выражало лишь безграничное отчаяние.
— Помогите ей, — сказала она, всхлипывая. — Умоляю вас, доктор Филлипс. Я… я не смогу вам много заплатить, но я отдам вам все, что у меня есть, и…
— Дело не в деньгах, — перебил ее Говард.
— А в чем же?
Говард шумно вздохнул. Его глаза забегали. Было видно, что ему очень трудно ответить на этот вопрос.
— Ваша дочь не больна, миссис Уинден. Я имею в виду, физически не больна.