— Возможно, — сказал он. — Но что стоит одна-единственная жизнь, к тому же жизнь человека? — последнее слово он произнес таким тоном, словно это было ругательство. — Вы пришли сюда слишком поздно, Лавкрафт. Все уже свершилось. Власть истинных хозяев этого мира будет восстановлена, и она окажется еще более мощной и всеобъемлющей, чем когда-то. И вы против этого ничего не сможете сделать.

Я не понимал, что он имеет в виду, но от его слов во мне что-то екнуло — то самое невидимое нечто, которое я уже ощущал в себе вчера вечером, когда «изгонял бесов» из той девушки. И, так же как и вчера, я вдруг почувствовал себя бессильным наблюдателем, бесправным гостем в своем теле, существом, воля которого загнана в самый дальний угол его сознания. Мои ноги словно сами по себе пришли в движение. Я видел, что мои руки поднялись и схватили Тремейна, видел, что его глаза наполнились гневом, услышал его какой-то невообразимый крик. Тремейн словно был схвачен невидимой рукой и с силой отброшен назад.

— Роберт! — ахнул Говард. — Это — смерть!

Я слышал его слова, но не мог ни адекватно отреагировать на них, ни хотя бы ответить Говарду. Я медленно подошел к столу, обогнул его и остановился перед книгой, вытянув к ней руки, словно в заклинающем жесте. Мое тело больше меня не слушалось. Я хотел закричать, но не смог. Мои руки, двигаясь словно сами по себе, приблизились к страницам раскрытой книги, замерли в полусантиметре от нее и — скользнули дальше…

— Нет! — завопил Тремейн. — Не делайте этого, вы, остолоп! Вы все уничтожите!

Моя правая рука коснулась книги.

Мне показалось, что я засунул руку в самый центр пылающего солнца. Но это была не боль. Не было ни ощущения жары, ни ощущения холода, ни вообще какого-либо физического ощущения.

Я почувствовал, что прикоснулся к всеохватывающей ненависти — ненависти ко всему живому и восприимчивому. Я уже сталкивался с таким ощущением. Зашатавшись, я закричал и попытался отдернуть руку от книги, но у меня ничего не получилось.

Мои пальцы словно приросли к черной коже переплета, а в руке запульсировала какая-то чуждая мне сила. Она, словно раскаленная лава, втекла в мое сознание, заставляя меня кричать, кричать, кричать… Словно в каком-то сне я увидел, что Говард и Тремейн одновременно бросились ко мне.

Тремейн подскочил ко мне на долю секунды раньше.

Удар его кулака отбросил Говарда назад, и почти одновременно второй рукой Тремейн схватил мою руку и попытался оторвать ее от книги.

И тут что-то произошло, причем мгновенно, и я толком не понял, что же случилось. Это было похоже на молниеносное проскакивание искры: когда наши руки соприкоснулись, таившаяся внутри меня энергия вдруг выплеснулась одним-единственным мощным разрядом. На долю секунды мне показалось, что я вижу свет — небольшое, но необычайно яркое свечение, вырвавшееся у меня из кончиков пальцев и перескочившее в тело Тремейна. После этого Тремейна еще раз отбросило назад, словно от удара невидимого кулака. Но на этот раз он не упал, а остался на ногах, в необычайно искривленной неестественной позе, словно поддерживаемый невидимой рукой.