— Это старинная придворная лютня, — сказал я, не в силах скрыть удивление. — Я никогда раньше их не видел.

— Это лютня? — неслышно произнесли губы Денны. — Я насчитала двадцать четыре струны. Ведь это больше, чем на арфе. Как же на ней играть?

— Их делали много лет назад, еще до изобретения металлических струн и до того, как научились закреплять длинный гриф. Невероятно. В этой лебединой шейке больше тонкой инженерной работы, чем в громадном соборе. — Я смотрел, как старик убирает бороду и устраивается на сиденье. — Надеюсь, он настроил ее, прежде чем выйти на сцену, — тихонько добавил я. — Иначе мы прождем не меньше часа, пока он будет крутить колки. Мой отец говорил, что прежние менестрели по два дня натягивали струны и по два часа настраивали, чтобы извлечь из придворной лютни музыки на две минуты.

У старика приведение струн в согласие заняло всего пять минут. Потом он начал играть.

Стыдно признаться, но я не помню ровным счетом ничего из песни. Хотя я никогда раньше не видел придворной лютни, не то что слышал, мой разум был весь переполнен мыслями о Денне, чтобы впустить в себя что-либо еще. Мы облокотились вдвоем на перила, и я украдкой поглядывал на девушку.

Денна не назвала меня по имени и не упомянула о том, что мы встречались раньше, в караване Роунта. Значит, она меня не помнит. Не слишком удивительно, думал я, что она забыла оборванного мальчишку, которого видела в дороге всего несколько дней. И все же это немного ранило меня — ведь я-то хранил воспоминания о ней много месяцев. Однако теперь не было способа напомнить ей о нашей встрече, не выставив себя идиотом. Лучше начать все заново и надеяться, что во второй раз она меня не забудет.

Песня закончилась прежде, чем я это понял, и я с энтузиазмом зааплодировал, чтобы извиниться за невнимание.

— Я подумала, ты ошибся, удвоив второй припев, — сказала мне Денна, когда аплодисменты стихли. — Я не сразу поняла, что ты хочешь, чтобы вступила какая-нибудь незнакомка. Я не видела такого нигде, кроме как у походных костров по вечерам.

Я пожал плечами.

— Все говорили мне, что здесь играют самые лучшие музыканты. — Я обвел жестом зал, остановившись на ней. — Я доверял любой певице, знающей партию.

Она изогнула бровь.

— Это было рискованно, — сказала она. — Я ждала, что вступит кто-нибудь еще, и, начиная, немного волновалась.

Я посмотрел на нее с недоумением.

— Почему? У тебя чудесный голос.

Она смущенно улыбнулась:

— До сих пор я слышала эту песню всего два раза и не была уверена, что помню ее всю.

— Два раза?

Денна кивнула.