Возчик уронил сверток на ближайший стол — он брякнул о дерево, словно набитый камнями. Одежду Картера рассекали длинные прямые разрезы; серая рубаха висела лоскутами — там, где не прилипла к телу, пропитанная темно-красным.

Грейм попытался усадить его на стул:

— Матерь божья! Да ты сядь, Картер, успокойся. Что случилось-то? Садись!

Картер упрямо потряс головой:

— Да говорю ж вам, все со мной хорошо. Мне не сильно досталось.

— Сколько их было? — спросил Грейм.

— Один, — ответил Картер. — Да вы не думайте…

— Раздери тебя демоны, Картер! — взорвался Старый Коб — он захлебывался злостью, позволительной только друзьям и родным. — Сколько я тебе талдычу? Нельзя щас одному ездить. Даже в Бейдн. Опасно это!

Джейк успокаивающе положил ладонь старику на плечо.

— Да сядь ты уж. — Грейм продолжал толкать Картера к стулу. — Снимай рубашку, раны промоем.

Картер снова потряс головой:

— Да все в порядке. Слегка порезали, но крови больше от Нелли. Он прыгнул прямо на нее. Убил, в трех километрах от города, за Старокаменным мостом.

Такие новости заставили всех на минуту замолчать. Ученик кузнеца сочувственно положил руку на плечо Картера:

— Проклятье. Она же добрая была, как ягненок. Не кусалась и не брыкалась, когда ты приводил ее подковать. Лучшая лошадь в городе. Проклятье. Ну что ж… — Он запнулся и беспомощно огляделся. — Что ж теперь скажешь.

Наступило неловкое молчание. Джейк и Коб переглядывались, остальные же, казалось, потеряли дар речи, не зная, чем утешить друга.

В тишине в круг протолкался трактирщик, ловко обогнул Шепа и принялся выставлять на стол то, что принес: миску с горячей водой, ножницы, немного чистого льняного полотна, какие-то стеклянные бутылочки, иглу и моток ниток из кишок.

Коб наконец вырвался от Джейка.

— Говорил я тебе! — повторил он, грозя пальцем. — Эти люди убьют за пару пенни, не то что за лошадь с телегой. Что теперь делать-то будешь? Сам телегу таскать? — Джейк снова попытался утихомирить его, но старик совсем разбушевался: — Я всего-навсего говорю правду в глаза. А уж что с Нелли вышло, так просто позор. Пусть он хоть теперь послушает, а то, глядишь, и вовсе без головы останется. Во второй раз так просто не отделаешься.

Губы Картера сжались в тонкую линию. Он бросился к столу и рванул край окровавленной попоны. То, что лежало внутри, видимо, зацепилось за ткань и только перевернулось. Картер дернул сильнее, раздался стук, будто на стол уронили мешок плоских речных камней.

Из попоны выпал паук — огромный, как тележное колесо, и черный, словно уголь.