На ветру колыхались оборванные полосы полицейской полосатой ленты. Из-под двери тонкой, как бритвенное лезвие, полоской пробивался свет.

Локвуд прижал палец к губам. Сам он всю дорогу не проронил ни слова. Лицо его было бледным и угрюмым.

Правда, того же самого нельзя было сказать о другом моем спутнике.

– Я думаю, вы опоздали, – прошипел мне в ухо призрачный голос. – Каббинс, разумеется, не смог удержаться и заглянул в зеркало. Уверен, что он уже посмотрел, отхрипел свое и умер… Умер.

– Лучше молись, чтобы это было не так, – сердито ответила я. – Иначе ты знаешь, что мы с тобой сделаем.

Из висевшего у меня за спиной рюкзака донеслось возмущенное гудение забурлившей плазмы.

От самого дома сидевший в банке призрак не переставал доставать нас своей болтовней, стремительно переходя от угроз к мольбам, а от них к лживым соболезнованиям. Проще говоря, призрак был взволнован – очевидно, мое обещание закопать его в укромном местечке произвело на него неизгладимое впечатление. Он явно был выбит из колеи, но от этого раздражал меня ничуть не меньше, чем раньше. Я бы с огромным удовольствием зашвырнула банку куда-нибудь подальше, в кусты ежевики, но, увы, у меня не было возможности это сделать. Призрак знал Бикерстафа. Призрак знал тайны зеркала. Это означало, что в любую минуту может понадобиться его помощь.

Локвуд взглядом приказал мне замолчать, взялся за большую металлическую дверную ручку. Я прищурилась, готовясь к переходу из темноты на свет. Неуловимым плавным движением Локвуд повернул ручку, толкнул дверь – она громко скрипнула, открылась, и сквозь нее хлынул яркий свет. Мы с Локвудом вошли внутрь.

С того утра, когда был ограблен гроб Бикерстафа, интерьер церкви нисколько не изменился – все те же заваленные бумагами столы мистера Сандерса и мистера Джоплина, те же газовые обогреватели, тот же огромный черный катафалк на своей металлической плите. Кафедра, алтарь с его длинными блестящими перилами. И тишина, мертвая тишина. И ни живой души вокруг.

Я прислушалась, надеясь уловить внутренним Слухом предательское жужжание костяного зеркала, но ничего не услышала.

Локвуд подошел к ближайшему обогревателю, тронул его рукой:

– Теплый. Но не горячий. Джоплин был здесь сегодня ночью, но какое-то время назад.

Я перевела взгляд в угол церкви, готовясь увидеть знакомую фигуру, скорчившуюся среди кучек грязной соли и железных опилок.

– Смотри, – сказала я Локвуду, – железный гроб на месте, а труп Бикерстафа исчез.