Только не деревья это были, разумеется, а скелеты.

На некоторых из них еще сохранились лохмотья от одежды, но в основном это были просто белые, голые кости. Мешанина костяных тире, точек, завитушек, восклицательных знаков, беспорядочно записанных на полях громадного блокнотного листа. Я видела отдельные черепа и нижние челюсти с сохранившимися в них зубами, изломанные остатки рук и ног, но больше всего здесь было маленьких, отломившихся от чего-то косточек. Вверх тянулись ребра, они напоминали пучки прибрежной травы или разбитые стойки для велосипедов рядом с заброшенной железнодорожной станцией. Местами высота груд достигала мне почти до пояса. Зал, в котором я очутилась, был большим, прямоугольной формы, но кости лежали только вдоль стен, не загромождая при этом видневшийся в дальнем конце зала темный прямоугольник противоположного выхода.

Я медленно вышла на середину зала, прикрывая согнутой ковшиком ладонью мерцающий огонек свечи — не только, чтобы не дать ему погаснуть, но и в знак уважения к мертвецам. Как же много костей…

А те, кому когда-то принадлежали эти кости, тоже были здесь.

Над завалами костей парили сотни белесых фигур, они сами напоминали язычки огня, только холодного, как лед. Почти неподвижные, почти прозрачные — застывшие в полете слезинки, излучающие слабый потусторонний свет. На лицах у них не было ни рта, ни носа, только два черных провала на месте глаз.

Они висели в воздухе, и смотрели на меня. Стоя посреди этого зала, я в полной мере ощущала их внимание, застарелую вековую боль и ненависть.

— Все в порядке, — сказала я им. — Я все понимаю.

Что там рассказывал об истории этой тюрьмы Джордж? Что в конце своего существования она стала скорее не тюрьмой, а лечебницей. Что ее последними обитателями были прокаженные и страдающие другими заразными заболеваниями несчастные. И никто не приходил сюда, все презирали и избегали их. А затем короли из династии Тюдоров выгнали их отсюда, и сравняли тюрьму с землей.

Выгнали их…

Я посмотрела на образованное скелетами кольцо.

Нет, не выгоняли они их отсюда. Просто заперли под землей, завалили обломками тюремных стен, и оставили умирать в темноте.

Так проще. Дешевле. Чище. Решает несколько проблем сразу. Обитатели этого места были либо преступниками, либо прокаженными. Кому было дело до них? Кого волновала их судьба?

Стоит ли тогда удивляться, что это место — такой мощный источник энергии и ярости?

— Я понимаю, — повторила я.

Фигуры замерцали, следили за мной своими темными немигающими глазницами. Я изо всех сил старалась проявить свое сочувствие к ним.