Обиженный шестерка остался провожать хозяина взглядом, зябко поводя плечами в темно-коричневой курточке, перепоясанной кожаным ремешком. К счастью, к этому ремешку не было прицеплено никаких неприятных вещей вроде меча или крючковатой дубины — вот, пожалуй, единственное, что мне понравилось в этом молодом брюнетике. Ах нет, еще кое-что: его очаровательная лошадка, уныло нюхавшая травку в полуметре от хозяина. Никогда в жизни я не любил животных так, как в этот момент.

Быстро прильнув к очередной сосне, я встряхнул сырой комок темной ткани, зажатый в левой руке. Плащ волшебника. Противный и мокрый, он леденяще обнял меня за плечи и омерзительно прилип к голой спине. Закутавшись во вражеское пальто так, чтобы не виднелись рваные штаны и — желательно, кончики босых пальцев, мелькавших из-под подола при ходьбе, — я открыто вышагнул из сосняка на полянку.

Тихо поплыли на меня молоденькие елочки — до лошади было еще метров двадцать, а юный шестерка не видел меня. Он поправлял какие-то веревки под лошадиным брюхом — коричневая спина сутуло горбилась совсем близко. В стороне — уже весьма вдали — подпрыгивал на своей лошади удалявшийся Кашей, сливаясь с кобылкой в маленькое подвижное пятнышко среди частокола древесных стволов — нет, он не увидит меня.

Хрустнула под ногой подлая веточка — испуганно и кратко вздохнув, молодой чурилец обернулся через плечо — желто-карий взгляд из-под черных бровей. Царапая пальцами по лошадиному брюху, суетливо попятился куда-то вбок — из-под верхней губы ощерились мелкие зубы. Ну что ж ты так переживаешь, гнида? Я же свой, я в плаще!

Лошадь тоже всхрапнула, тряхнув головой и испуганно косясь на меня. Оказывается, я тоже умею нагонять ужас на все живое. Еще один властный и размеренный шаг — и моя рука, картинно задрапированная темными складками, покойно легла на луку седла. Вражеский парень совсем сполз в травку — очевидно, не ожидал появления еще одного начальника, да притом незнакомого. Наверное, я выглядел очень круто — ну совсем большая персона в кабинете Чурилы.

Наши глаза встретились, и я почувствовал, что нужно что-то сказать. Что-то ужасно значимое и убедительное. Причем едва ли на русском языке.

— Хэ-бо! — медленно и многозначительно произнес я и поскорее просунул ногу в стремя. Нога была предательски босая — то есть до невозможности. Но чернявый паренек уже находился под впечатлением услышанного: драматично побледнев, он преданно повалился лицом в траву промеж передних ног лошади — и, пожалуй, не заметил моей босой пятки.

— Хэ-бо! — еще раз внушительно проговорил я для верности. Парень просто умер где-то там в траве от потока верноподданнических чувств, нахлынувших на его средневековую психику. Не дожидаясь, пока он придет в себя, я торопливо запрыгнул в седло и воткнул пятки в лошадиный пах — давай, родимая, трогай! Весомо взметнулись складки мрачного плаща — и, бодро перешагнув через поверженного шестерку, желтая лошадка энергично и радостно (совсем как в молодые годы) рванула в погоню за моими сапогами, бесприютно болтавшимися на поясе злобного бородатого волшебника. Погоди, кащеистый похититель! Жуткий ангел возмездия, Призрак Дымного урочища идет по твоему кровавому следу! Человек без имени — ужасный гость из будущего, повелевающий ведьмами и таскавший за ухо самого Стожара — этот одинокий мстительный дух настигнет вас, о слуги развратного Чурилы. И — никто не останется в живых!