…Близость кайфового городского центра чувствуешь не только спинным нервом, но и — чуткой печенью. А также другими натруженными органами, точно-точно. Не забудем, что я — бывший москвич! Средневековый мегаполис, клевая зверюка — как он воняет, как рычит! Этот нарастающий гул, висящий в небе, он неспроста. Этот тихий, настойчивый рок-н-ролл, толчками рвущийся из-под земли, — это вау. Знойный муравейник, плавильный котел — скоро нырну в тебя с головкой! Сколько холодного пива, баксов, свиных котлет, молока, розовых сисек, меда и зрелищ в одном месте! Клево. Великий Властов-град, роскошный прыщ на теле Руси; сердце и клоака Залесья — вот он, зараза. Вот он, бесстыдная гордая тварь…

…стянутый в ребристый корсет каменных стен, умащенный первосортным навозом улиц, истыканный сверкающими иглами башен, растянутый на дыбе тысячи дорог, облепленный жирными примочками рынков… Оу йеаа. Я шел и расцветал, озираясь в тусующейся толпе: хе-хе! Вон, под густыми гирляндами колбас гудит толпа бражников (привет, парни!). Быстрый рой детишек облепил сахарный ряд, а дальше — гы, легкие светлоокие стрекозочки вьются у цветастых тряпок (девчонки, хай!). О, прикол: продаваемые в рабство культуристы из ближнего зарубежья демонстрируют мышцы на высоких помостах, сбоку загорелые, похожие на итальянок невольницы улыбаются, показывая покупателям белые зубищи и вышивку своей работы. То и дело на полноприводных жеребцах цвета мокрого асфальта проносятся молодые мажоры… хэй, поберегись! Богатые дочки в мужских одеждах, сбежав от нянек, осторожно щупают ножкой горячую мостовую, инкогнито разгуливая по городу. Иностранные дипломаты в открытых паланкинах объезжают злачные кварталы, прикрывая повлажневшие лица подсолнечниками… Степенные белобородые старики в кольчугах расхаживают, звонко бухая оземь древками секир… Свежая брусчатка площадей сплошь усеяна просыпавшимся белоярым пшеном пополам с мелкими монетами: ноги загребают пеструю смесь ореховых скорлупок, яичной шелухи, разноцветного изюма… Вау-вау. Вот где надо жить. Зачем, почему я до сих пор прозябал вблизи крапивы, грядок и курятников? Мерз в ледяных озерах, изнемогал в жестких седлах, носился в облаках на сапоге-самолете — а надо было… просто бросить все и приехать во Властов.

О Властов! Нежное чудовище! Позор тому, кто не глотал твою перебродившую ночь, задыхаясь в жаркой постели в тесной горенке под крышей! Позор тому, кто не любил тебя во все дырки твоих расписных заборов, во все подворотни резных твоих теремов, во все щели твоих кабаков! Отдыхает тот, кто не облизывал с губ твою пыль, не грыз пряников твоих, запретных и тем пуще медовых! Несчастен тот, кто не пил здесь жидкого солнечного пива, закусывая соленой белорыбицей — слегка подпахшей, тем пуще аппетитной! Кто сказал «Париж»? Париж — горбоносый пучеглазый карлик, в Париже маловато воздуха и совсем нет красивых девушек. Точно-точно.